"Она особенно не разбиралась и с удовольствием писала стихи о чем угодно, лишь бы это было что-нибудь грустное. Стоило  кому-нибудь умереть, будь  это мужчина, женщина или ребенок, покойник еще и остыть не успеет, а она уж тут как тут со своими стихами.  Она  называла их  "данью  покойному".  Соседи говорили, что первым являлся  доктор, потом  Эммелина,  а  потом уже  гробовщик; один  только раз гробовщик  опередил  Эммелину, и то она  задержалась из-за  рифмы к  фамилии покойного, а  звали  его  Уистлер.  От  этого  удара  она  так  и  не  могла оправиться, все чахла  да  чахла и  прожила  после этого недолго.  Бедняжка, сколько раз я заходил к ней в комнату! И когда ее картинки  расстраивали мне нервы и я начинал  на  нее  сердиться, то  доставал ее  старенький альбом  и читал."