Ирина не успела ничего понять. Подошли Лоб с Кастетом, начали «тереть», и вроде «тёрли» нормально, без рук, Виктор даже Кастета по плечу хлопнуть хотел… как вдруг Кастет полез в карман, а Виктор вскинул правую руку на уровень глаз и махнул ей справа налево. Серой молнией блеснула сталь, на переносице Кастета появилась кровоточащая полоска, он отшатнулся, забыв про вынутую из кармана железку, а Виктор вновь махнул рукой – на этот раз наискось, слева-сверху-вниз. Кулак с зажатым в нем ножом стал похож на голову журавля, и стальной клюв вошел Кастету точно под горло.
Виктор повернул кисть против часовой стрелки и дернул лезвие на себя, левой рукой оттолкнув Кастета. Журавль высвободил свой клюв, и за ним по воздуху заструился веер капель. Лоб при первом взмахе Виктора сунул руку в карман и выхватил выкидной нож, и даже щелкнул кнопкой, выпуская наружу лезвие… но он не успевал. Если бы парень бил от бедра, тогда бы еще, возможно, он успел что-то сделать – но он насмотрелся дешевых боевиков. Он вскинул руку, желая нанести полосующий удар, но Виктор, шагнув вперед (Кастет уже падал в сторону), подбил Лбу руку (лезвие «выкидухи» даже зацепило рукав куртки и прорезало его, но крови не было видно) и, движением пальцев перехватив свой нож лезвием от себя, ударил Лба точно под грудную кость. Для надежности Виктор еще и ухватил Лба за правое плечо, прижав его к себе, после чего снова повернул кисть – на этот раз уже по часовой стрелке – и отпихнул парня от себя, одновременно выдергивая нож и отшагивая назад. Здесь кровь уже не закапала – она заструилась.
Увидев упавших ребят и их кровь на асфальте, Ира застыла в ступоре. Она не заметила, как Виктор, отступив еще на пару шагов назад, спрятал нож под куртку, как повернулся к ней, и, присмотревшись к ее лицу, схватил девушку за руку… Слегка прийти в себя ей помогли две вещи: мощный рывок за руку и не менее мощный (хотя и тихий в исполнении) голос Виктора:
- Дева! Проснись! Валим отсюда! – на что Ира механически ответила:
- Мне... некуда...
Виктор, увидев лицо Ирины (застывшие мышцы, отвисшая нижняя челюсть и остекленевшие глаза), мысленно матюгнулся и потянул ее прочь отсюда, на ходу выясняя:
- Где они жили?
В состоянии Ирины главное было – не упасть. Соответственно, следя за своими ногами, она не услышала вопрос Виктора. Поэтому несильная пощечина и грубый голос «Отвечай, тварь! Где они жили?» стали для нее неожиданностью. Она назвала адрес, но Виктор этим не удовлетворился, и, остановившись, продолжал выяснять:
- У кого ключи?
- У Лба... – Виктор быстро посмотрел на нападавших и увидел, что у «Умного» неестественно высокий лоб. Оставив Ирину, он наклонился к телу («На хрена он челку сбрил?» - проскочила мысль) и, быстро похлопав по куртке, откинул полу и достал из внутреннего кармана связку ключей. Прыжком вернувшись к Ирине и вновь ухватив ее за руку, Виктор, приговаривая «Валим, валим отсюда!» потащил девушку прочь от вокзала, куда-то через отстойник. Она не сопротивлялась, передвигаясь, как игрушка с севшими батарейками.
Выйдя сбоку от вокзала, Виктор аккуратно (чтобы не привлекать внимания), но сильно встряхнул Ирину. Та автоматически повернулась к нему. Виктор вновь посмотрел ей в глаза:
- Хата их или съемная?
- Съемная…
- Как доехать? Подъезд? Этаж? Код?
- Я все покажу...

До квартиры добрались достаточно быстро. Ирина, хоть и слабо соображающая, все четко показала и объяснила. Открыв дверь и зайдя в квартиру, Виктор усадил Ирину на табуретку у зеркала в прихожей и запер железную дверь, «на автомате» оставив ключ в замке и провернув ключ до половины хода – чтобы сложнее было вытолкнуть снаружи. Ира продолжала безучастно сидеть на табуретке, а Виктор пробежался по квартире, заглядывая во все углы.
«Так… двушка… хотелось бы подольше здесь побыть… вот ее комната… хорошо бы менты не знали этот адрес… а все равно деваться было некуда… ага, холодильник, что там у нас? Банка тушенки, десяток яиц, проросшая луковица, пачка сметаны... А ванная? Есть… Горячая вода – идет… и мыло... Теперь Иру в порядок привести, и сообразить чего-нибудь пожрать... Да и самому отдохнуть…» Виктор, не раздеваясь, прошел на кухню и сел – скорее, упал – на лавку «уголка». Он чувствовал тяжесть на душе, еще когда волок Ирину сюда. А когда он наконец смог расслабиться - тяжесть увеличилась. Зашевелился Эдэх-Илдэх – он принял жизненную силу убитых; и хотя о таком кормлении речи не шло, но по телу Виктора пошла теплая волна, означающая: Эдэх-Илдэх доволен.
«Вот уроды! Особенно этот… Лоб – так она его назвала?». Виктор вздохнул. «Себя решили показать, да…  И что вышло? Сами легли и мне дело сорвали! Ну не хотел я их убивать! Ушел бы «Умный» в пас, и я бы ушел... ну не в пас, само собой... но в общем разошлись бы... Пидоры гнутые! Ладно, хоть Ирка здесь... А то попала бы к кому не надо…» Вспомнив про девушку, Виктор встал и вышел в прихожую. Она сидела все в той же позе и на том же месте. «Понятно, крови она толком не видела. Ладно, пока обойдемся без нее».

На следующий день оба отсиживались на квартире. Понятно - соваться на вокзал, когда там шуруют менты, смысла не было. Ира ходила по квартире, и от скуки взялась за уборку; по мнению Виктора, это надо было сделать давно - года так два-три назад. Виктор в это время лежал на кровати, курил и прикидывал - вернется ли Карабас на то же место? «По идее не должен бы. Менты там носятся как угорелые, причем много пришлых. Увидят чего не надо - и сразу на перехват пойдут. Местные-то все прикормлены уже... А тогда где он лавэ брать будет? Значит – вернется, но не сразу. Как же его взять? Было там одно место... от вокзала направо, выезд из отстойника там... и машина может подъехать... жаль, Ирку туда не пустить, не поймет он правильно, откуда она взялась... а если на выезде? Ну, он выезжает, а она тормозит тачку... Не, не остановится, мимо проедет. Надо, чтобы он стоял - хотя бы минуту. А уж мы с Иркой... Мать-мать-мать, как же так сделать? Надо самому туда ехать, смотреть», - Виктор перевел взгляд на Иру, переодетую в старый халатик, который трещал на ней по всем швам – не из-за полноты девушки, а именно от ветхости ткани. Как раз в этот момент она, согнувшись, оттирала паркет с помощью швабры. Его мысли приняли новое направление.
«А с ней чего делать? Не бросать же ее здесь просто так…  Вдруг свалить захочет? Запереть? Не, не выход. Начнет кричать, окна бить, соседи милицию вызовут… Надо ее привязать ко мне и к месту… И способ есть – крайне приятный…»
Виктор, улыбнувшись, встал с кровати и подошел к девушке. Та продолжала работать, и, глядя на ее движения, на обтянутую тонкой тканью женскую упругую плоть, на равномерно переливающиеся мышцы спины и таза, Виктор возбудился. Сказав Ире «Пошли в ванную!», он взял ее за локоть. Ира распрямилась, утерла пот тыльной стороной предплечья, и недоуменно спросила:
-Зачем?
Виктор вздохнул, как бы удивляясь такому непониманию ситуации:
- А ты не понимаешь? Ты вот сейчас чего делаешь?
- Пол мою… - так же недоуменно ответила Ирина.
- Во! Пол моешь! Раз моешь – значит, он грязный. А раз грязный – значит, ты и сама испачкалась. Да и грязь летит во все стороны – я сам испачкался, - Виктор потер ладони и продемонстрировал Ире черные катышки, после чего продолжил:
- В общем, пошли мыться! – и загадочно подмигнул Ире.
По мнению Виктора, совместное мытье было значительно эротичнее, чем даже совместный просмотр порнофильма. Их обнаженные тела касались друг друга, их мочалки периодически захватывали чужую кожу... и в итоге они слились в поцелуе, долгом и страстном. Правда, Виктор контролировал душ, чтобы он не залил пол ванной, а также чтобы капельки воды были нужной температуры и попадали куда надо.
Закончив целоваться и оторвавшись друг от друга, Виктор и Ира смотрели друг на друга и тяжело дышали. Виктор, видя в глазах Иры разгорающийся огонек, с радостной улыбкой погладил ее по плечу:
- Пойдем, красавица, тебе предстоит испытать нечто серьезное...
Ирина смущенно ответила:
- Ой, ну зачем так... я и так согласна... только я в рот не беру... и в жопу не даю...
- Мне этого и не надо… - Виктор, окончательно отдышавшись, подмигнул ей и кивнул в сторону выхода из ванной:
- Сейчас ты испытаешь блаженство...
Уже в комнате, достав веревку и нож, Виктор привязал Иру за руки и за ноги к ножкам двуспальной кровати - к сожалению, спинка была цельная, - и начал ее ласкать. Его поцелуи рассыпались по всему ее телу, имея одну цель - притягательное межножье. Сначала он целовал ее в верхние губы, а потом - только в нижние. Ласки клитора, два пальца во влагалище, нащупать точку G... есть! Теперь вводим два пальца правой руки, при этом чередуя движения - вперед пальцы раздвинуты, назад пальцы сведены... лижем клитор, слегка посасываем его... левой рукой тревожим соски... большой палец вводится в анус синхронно с движениями во влагалище... Есть! Оргазм! Да еще какой - Виктор не смог сразу вытащить большой палец.

И снова Виктор выдвинулся в сторону вокзала. Вполне естественно, что пчак и кожаную куртку он оставил у Иры, поэтому в общей толпе он ничем не выделялся. Милиционеры, в увеличенном вдвое количестве, прохаживались по платформам, кучковались на площади, несколько раз патрульные группы прохаживались и в сторону отстойника. Посидев немного в кафе, Виктор обнаружил и еще кое-что – несколько человек, похожих по одежде и стрижкам на бандитов, но по поведению таковыми не являвшимися, из чего Виктор сделал несколько печальный для себя вывод: «понагнали оперов… ну ничего, усиление закончится, вернутся на рабочие места. Значит, не надо спешить».
Дождавшись, пока патрули оттянутся от отстойника (как обычно, дело было ближе к вечеру), Виктор, изображая встречающего – провожающего, прошел в сторону отстойника и вновь увидел там Карабаса. Правда, в этот раз он был без машины (или она была загнана куда-то так, чтобы сразу ее не было видно) и целеустремленно двигался к вагонам. «Выходит, место встречи перенесли – чтобы не светить передачу денег. «А мне-то что?» - мысленно пожал плечами Виктор. «Мне машину его искать надо, да за ней следовать».
Виктор пристроился за колонной и стал ждать, предварительно оглядевшись по сторонам. Когда Карабас выезжал, Виктор, отслеживая его путь, вышел сбоку от вокзальной площади и увидел стоянку такси. За рулем одного из них сидел типичный среднеазиат, мужчина средних лет. В принципе, Виктор не питал неприязни к людям в зависимости от их национальности – «главное, чтобы наливали вовремя!» - как учил его один человек… Но, вспомнив про пчак и характерные следы, которые он оставляет, Виктор просчитал дальнейшие ходы. «А вот это будет в самый раз! Наверняка местная «братва» и диаспора насчет вокзала до конца не договорились. Наркота, то-сё… А после гибели «сборщика», да еще снова от пчака… В общем, «это я удачно зашёл!» - мысленно поздравил себя Виктор.
Теперь следовало продумать свою «легенду», и Виктор справился с этим без труда. «Сыграть лоха» для него не составляло больших трудностей. Не будучи сторонником «понятий», которые строились на разделении людей по категориям (при этом все, кто не был преступниками, изначально за людей не считались – не зря же словом «люди» профессиональные преступники обозначают строго таких же, как они), он не имел дурной привычки подчеркивать специфическим поведением свою принадлежность к «бывалым». Возможно, потому, что изначально не стремился стать таким. Привычно просчитав варианты, он решил сыграть «Мужа, Который Что-то Подозревает» - по его мнению, беспроигрышный вариант. «Каждый любит самоутвердиться за чужой счет, а тут – такая удача! Никто просто так не признается, что ему изменяет жена, а если в этом признается кто-то другой… в общем, понятно. Смесь доброго самоутверждения, веселой жалости и желания помочь гарантирована. Да и если запомнят – то по-хорошему. Значит, работаем так…». Виктор мысленно напрягся, прокрутил в голове варианты поведения с разговором, сделал соответствующее лицо и, пока Карабас ждал «зеленого света», рванул к стоянке.
- Командир, свободен? – с этими словами Виктор заглянул в открытое окошко машины.
- Да, - азиат кивнул, не меняясь в лице.
- Отлично! – садясь в машину, Виктор улыбнулся и тут же повернулся к водителю:
- Слушай, дружище, у тебя жена, дети есть?
- Есть… - тот кивнул, его лицо слегка напряглось. Виктор убрал улыбку с лица:
- Помоги, очень тебя прошу! Заплачу, сколько скажешь!
- Что надо? – вопросительно посмотрел на Виктора водитель.
- Понимаешь, тут такое дело… - Виктор изобразил смущение вместе с волнением. Водитель продолжал смотреть на него, но во взгляде появился интерес. Виктор продолжал:
- Хочу жену свою проверить… - увидев на лице водителя неявно выраженное превосходство, Виктор, как бы не заметив этого, смущенно и торопливо продолжал:
- В общем, я вкалываю как Папа Карло, сил нет никаких, а она меня пилит – «денег нет, да что ты за мужик…», а теперь начала к подруге ездить, часто. Я вот и подумал – а может у нее кто другой появился? На работе стал отпрашиваться, чтобы посмотреть за ней… - Виктор сделал театральную паузу, - … и вдруг вижу – она с работы на машине стала уезжать! Да все на одной и той же! Я номер записал себе, все думал – как же узнать, кто это, куда ездит… А тут приехал сюда по делам, смотрю – а вот и эта машина! – Виктор показал рукой на выезжающий на основную дорогу «Гелендваген» Карабаса и, похлопав себя по куртке примерно в том месте, где должен был быть внутренний карман, добавил:
- Помоги, друг, я заплачу! Только поедем, куда скажу. Давай за ним! Только аккуратно! Чтобы он не заметил! Будь другом, не отставай!

На четвертый день, определенный Виктором как день «Ч», он, глядя на спящую Иру, раскинувшуюся по всей кровати, в который раз прокручивал варианты дальнейшего поведения Иры, и в итоге пришел к выводу: «Девочка созрела. Дальше тянуть – только ее портить. Да и с деньгами уже туго… В общем, как проснется – надо ставить вопрос ребром» - Виктор посмотрел на часы. «По времени – подходяще. Значит, сегодня берем Карабаса и валим отсюда».
Дождавшись, когда Ира проснется, приготовит еду (поздний обед или ранний ужин) и совместно поев, Виктор начал готовить Ирину к делу.
- Слушай сюда, Ириш. Здесь мы долго не просидим, надо бабки добывать. Чтобы тебе по вокзалам не шататься, надо брать Карабаса и валить отсюда. А то наткнешься на маньяка и привет…
Ирина смущенно напряглась.
- Ой, Вить, а куда я поеду? Тут у меня родня… - но Виктор не собирался отдавать ей инициативу:
- Ты ее давно видела?
- Так все-таки кто-то есть, к кому прислониться… - «Понятно, зайдем с другой стороны…»
- Тебе сколько лет?
- Ну, 25…
- По образованию кто?
- Ну, специалист по туризму… - «А сейчас надо возмутиться… только дозированно…»
- Не нукай, не запрягла! Ты работала по специальности? Сколько? Где?
- Ой, ну… извини… не работала… - Ира замялась, выигрывая время, но Виктор не собирался давать ей возможность подготовить новые аргументы:
- Да еще и отсидела. Кому ты нужна, кроме родителей? Да и им… для них главное – тебя замуж выдать; а кто тебя, сидевшую, возьмет?
Виктор намеренно взял жесткий тон в диалоге. У Иры, оценившей перспективу стать обузой для своих родителей, появились слезы на глазах. «Это ничего, это лучше ей для понимания… пару секунд подождем…» Со словами «Да не реви ты!» Виктор схватил Иру за руку и слегка встряхнул. Девушка осмысленно посмотрела на него. Виктор продолжал:
– Теперь слушай. Я тебе предлагаю возможность выбраться отсюда и начать новую жизнь, где тебя никто не знает.
- А на что жить будем? – тональность голоса Иры не оставляла сомнений в том, что она уже приняла предложение и только ждала уточнений. Виктор мысленно усмехнулся:   «Вот и голосок прорезался, хорошо, так держать… только вот «будем»… значит, рассчитывает на совместную жизнь… пусть рассчитывает, там посмотрим…» Но останавливаться было нельзя, и он продолжил:
- До места доберемся и чего-нибудь для себя найдем. Не, если не хочешь – твое дело. Я-то проберусь – где рыбчиком, где зайчиком, а где и волчиком. А вот как ты будешь?
Ира, осознав перспективу остаться совсем одной, заволновалась:
- Вить, ну зачем ты так… мы же с тобой вместе… - Виктор мысленно поздравил себя с подтверждением теории о мягком подчинении женщины путем совместного секса. Но оставлять ситуацию на волю женщины не входило в его планы, и Виктор продолжил, не сбавляя темпа и немного смягчив голос:
- Хорошо, когда вместе. Тогда слушай меня внимательно… - и он изложил Ире свой план.

Ворон, аккуратно достав ключи, открыл дверь коридора, а затем и дверь квартиры. Они зашли внутрь, и Виктору бросилась в глаза большая… нет, двуспальной это назвать было сложно… трехспальная кровать. Все остальное соответствовало представлению бандита средней руки о роскоши – белые с золотом цвета;  всевозможные гнутые части мебели, украшенные резьбой по дереву; мягкая велюровая мебель… в общем, все как всегда. Виктор, кивнув, сказал Ворону:
- Диктуй, где у тебя нычки. – Ворон не собирался сдаваться так просто – как-никак, не за красивые глаза его в «сборщики» подняли:
- Я-то продиктую, только не на того ты наехал. Найдут и заставят вчетверо отдать… а если еще только всем жопу подставишь, за счастье считать будешь.
Виктор улыбнулся правой стороной лица.
- Слушай, Карабас… если будешь еще вые***ся, я тебе сделаю «вестпойнтский квадрат». Знаешь, что это такое? Это 4 пули в живот. Потом мы быстро осмотрим твою хату, расковыряем все, что следует, возьмем все, что найдем, подожжем хату и уйдем. А ты можешь делать все, что хочешь. Реально, братан!
- Значит, ты точно Шакал. – Ворон нахмурился, потом кивнул головой. – Ладно. Банкуй, плесень! – его лицо передернулось. – Одна нычка под батареей…
Виктор вновь ощутил напряжение со стороны Карабаса и решил обездвижить его – а то мало ли…
- Погоди, ласковый! Для начала так: делаешь то, что я тебе говорю. И без глупостей! Подошел к стене, встал на колени, нагнулся… ниже, урод! Ага, отлично!.. завел руки за спину и стоишь так смирно! Ириш, выдерни у него из брюк ремень и свяжи ему руки! – Ира выполнила все, что сказал Виктор, и он удовлетворенно кивнул, после чего обратился к Ворону:
- А теперь говори! – а затем к Ире:
- А ты слушай и делай, что сказано!
Видя, как Ира быстро и без сантиментов прошлась по квартире, Виктор ненадолго задумался: «А только ли у нее что-то ныкали? По ходу, она сама участвовала в  «делах» - вон как сноровисто вяжет руки, да и по словам Карабаса хату чешет – только в путь…» Но тут Ира начала приносить содержимое «нычек» - несколько пачек долларов и евро, какие-то бумаги в прозрачных «файлах»,  «Стечкин» с двумя запасными обоймами, - и выкладывать все это на журнальный столик. Закончив свою работу, Ира встала около столика, всей своей позой, и даже взглядом, выражая готовность продолжить действие.
Рассовав деньги по карманам и заткнув «Стечкин» за пояс сзади, а обоймы положив в карманы, Виктор стал себя чувствовать значительно лучше. «Теперь бы его… того… нас он видел, имена знает…» Пистолет в руке Виктора стал подниматься, пока не уперся в затылок Карабаса. Указательный палец стал выбирать слабину спускового крючка… но тут в дело вступили Додревние Силы. Эдэх-Илдэх зашевелился, да не просто зашевелился. Тут Виктору стало понятно – простым убийством его не остановить.
- Теперь так… - Виктор не узнал своего голоса, какое-то карканье, - я тебя сейчас развяжу. А ты – встал, разделся, лег в кровать на спину, и не шевелиться! Не ссы, трахать не буду! Делай, что сказано!
- Слышь, Шакал, хочешь кончать – кончай здесь, я никуда не пойду! – Ворон решил проявить характер. «Ну правильно, не лох же он…» Но Виктор не собирался позволять кому бы то ни было брать над ним верх, особенно в такой ситуации.
- Карабас… - Виктор переложил пистолет в левую руку, правой достал из кармана тычковый нож, пальцами отстегнул клапан, двумя движениями сбросил ножны, после чего подошел к Ворону и с силой ткнул его лезвием в ягодицу, проколов брюки – Ворон дернулся. – Ты хочешь с разорванной сракой помереть? Или все-таки жить не опущенным? Если первое, так я тебе эту штуку прямо в очко вгоню, вместе с рукоятью, а дернешься – станешь тяжелее минимум на 18 грамм! – Виктор засмеялся; сочетание букв «ге-ге-ге» лучше всего описывало его смех в этот момент. – Давай, работай! – Ворон понуро кивнул.
Виктор, убрав нож в карман, потянул за узел, отчего ремень на руках Карабаса развязался, и отступил назад. Тот,  не без труда встав с колен, несколькими движениями скинул с себя одежду, прошел к кровати и лег на нее, распластавшись, как морская звезда. Виктор подошел и для верности прижал пистолет к голове Карабаса:
- Ир, иди сюда, - Виктор махнул головой, и Ирина, до этого стоявшая у журнального столика, подошла к нему. «Грамотно», - отметил Виктор мимоходом, - «линию огня не перекрывает...».
- Ну чего еще?
- Иди на кухню, возьми там ножницы или, если ножниц нету, большой нож. Потом идешь сюда, выдергиваешь из-под него простыню, режешь ее и привязываешь его к ножкам кровати.

Ворон немедленно отреагировал на Ирины ласки:
- Ты чего… а-ха-ха… зачем… ха-ха-ха-ха… да так я…ха-ха-ха-ха-ха-ха… тебе… хе-хе-хе… щас я… мать твою… ха-ха-ха-ха-ха…
Мужчина бился, пытаясь увернуться от щекотки. Ира повернула голову в сторону Виктора, и в ее глазах сочетались непонимание ситуации и стремление угодить. Виктор, не убирая пистолет от головы Ворона, наклонился и подергал веревки – они не поддавались:
- Продолжай, красавица! Или стреляю! А ты… - Виктор обратился к Карабасу, - принимай ее ласки! В этой жизни ты не почувствуешь ничего более крутого, чем это!
Виктор улыбнулся – или оскалился – кто знает, кроме него? – и вновь обратился к Ирине:
- Давай, делай! Делай! А я помогу! – голос Виктора вновь изменился и стал похож на рычание. Эдэх-Илдэх вновь рвался на волю, и Виктор решил ему помочь.
Он убрал пистолет за пояс брюк сбоку, наклонился к кровати и положил руки Ворону на виски. Ворон хохотал и, не в силах выговорить хоть слово, бился в такт щекотке, но Виктор удерживал его голову, а потом сместил руки на его грудь. Виктор почувствовал волну тепла и начал говорить, постепенно переходя на пение:
- Красавец, шевелись, шевелись… веселится и ликует весь народ… а на воле весна – па-па-ра-па, воздух давит на грудь… чтобы жизнь улыбалась волкам – не слыхал, зря мы любим ее, однолюбы – а у смерти красивый, широкий оскал и здоровые, крепкие зубы…
Ирина не останавливала щекотку, Ворон продолжал биться в попытках вырваться из пут, но вот его лицо начало наливаться кровью, глаза стали выкатываться из орбит, а Виктор продолжал напевать:
- Тяжелым басом гремит фугас, ударил фонтан огня – а Боб Кеннеди пустился в пляс – Какое мне дело до всех до ва-а-а-а-ас, а вам до меня… Еще, Ириш, еще! Пальцы глубже! Еще глубже! – чувствуя, что Эдэх-Илдэх не получает достаточно «корма», Виктор вспылил:
- Шевелись, корова траханная!
Ирина хотела воспротивиться, и вскинула голову, чтобы послать Виктора далеко и надолго, но увидела глаза Виктора – и пропала в них. Как-то разом она оказалась в  бескрайней Степи, где небо нависает над землей, трава шевелится под ветром, лежат шары из травы, и иногда встречаются черепа – коровьи, конские, человеческие. А ветру все равно, он летит по Степи, гнет траву, сдувает эти шары, гонит их по степи, пролетает через глазницы черепов, уходит вдаль… и кроме травы, шаров, ветра и черепов в Степи ничего нет… не было… и не будет… и она останется там, если не будет делать то, что ей сказано.
Ира почувствовала себя такой мелкой, незначительной… И она услышала слова, пришедшие ниоткуда: «Человек в Степи подобен перекати-полю – ветер гоняет его по Степи, пока не закатит в яму». После этих слов, произнесенных непонятно кем – голос какой-то средний между мужским и женским – она встряхнулась, как собака после купания, и продолжила щекотать Ворона. «А Виктор… он как вампир… навис над Вороном… и что-то делает... шевелит руками… колдует, не иначе… вот и Ворон меняется в лице…» - эти мысли проскакивали в голове Иры, но она продолжала двигаться на Вороне.
Ворон рванулся вправо, затем влево, вскинулся верх, побледнел, но его глаза стали выкатываться наружу, как будто он хотел быть похожим на рака. Ирина, опиравшаяся на его грудь, ощутила под пальцами холод… и внутри себя она тоже ощутила холод… «А он не кончил…» - мелькнула у нее мысль, но, повинуясь инстинктам, она спрыгнула с него. Член Ворона с надетым презервативом еще покачивался – это было ее самым ярким воспоминанием о том дне.
Виктор встряхнулся, убрал руки от Ворона и подошел к ней.
- Ну что сказать – хорошо сработано, милая! Теперь одевайся и валим отсюда!
Ира недоуменно посмотрела на Виктора:
- Погоди, Вить, он что… умер? – Виктор рассерженно фыркнул:
- Нет, блин, пляшет в сауне с бл… под Верку Сердючку! Валим, я сказал! – и Виктор, держа Ирину за руку, подтолкнул ее к одежде, грудой валяющейся на полу. Увидев ступор на лице девушки, Виктор решил обострить ситуацию:
- Шевелись, дева! Ментов хочешь дождаться? Тогда сиди здесь, а я сваливаю!
Ира, встряхнувшись, замотала головой:
- Не, Вить, я с тобой! Только это… зачем так спешить?
- За печкой, в зад тебя! Шевелись, кукла, сказано было! Трусы надень, чучело! – и Виктор, дождавшись, пока Ира оденется и обуется, ухватил ее за руку и потянул из квартиры.