Форум Tickling in Russia

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Форум Tickling in Russia » Литературные игры » Литературная переработка ролевой игры "Пещера"


Литературная переработка ролевой игры "Пещера"

Сообщений 81 страница 100 из 143

81

Но пока Призрак размышлял об известняковых образованиях в пещере, он внезапно обнаружил, что может видеть какие-то непонятные сгустки сине-зеленого света, которые хаотично перемещались по пещере, проскальзывали сквозь стены, пол и потолок. Призрак сам решил так попробовать и, к своему удивлению, тоже смог пройти сквозь стену пещеры, нырнув в какую-то непонятную выемку и тут же вынырнув обратно в коридор. «Это что же, такие же, как я?» - подумал Призрак и стал присматриваться к сгусткам повнимательней.
Сначала ничего не было видно, но постепенно на месте размытых сгустков стали появляться люди… вернее, их призраки. Да и не всех их можно было назвать людьми в полном смысле этого слова – звероподобный взгляд, практическое отсутствие лбов, массивные выступающие нижние челюсти и прижатые к голове маленькие заостренные уши без мочек заставили Призрака вспомнить что-то такое… из школьных уроков… ну, что человек произошел от обезьяны.
Но были здесь и другие – настоящие люди. Кто в обрывках шкур, кто в странных халатах с нашитыми на них костяными и роговыми бляхами, на ком-то из призраков просматривалась и современная одежда. Мужчины, женщины, даже несколько детей… Они передвигались вокруг Призрака, не замечая его.
Одиночество уже наскучило Призраку, и он присоединился к группе людей, которые двигались вглубь пещеры. Пройдя через несколько стен (сначала Призрак невольно вздрагивал, когда перед ним вырастала очередная преграда), он оказался в каком-то зале, не имеющем выходов [19].
http://s7.uploads.ru/t/985A1.jpg

Зал, выполненный кем-то (или чем-то?) в виде полого шара и окрашенный в странные сочетания красных и черных тонов, имел «встроенную» квадратную стену. Судя по внешнему виду, она была отполирована наподобие зеркала, однако ни Призрак, ни другие… обитатели помещения в нем не отражались.
Вот здесь Призрак уже не остался незамеченным. К нему сразу повернулось несколько лиц, а пара звероподобных существ, снявшись со своих мест и подлетев к Призраку, принялись его обнюхивать, глядя недоверчиво-агрессивно. Призрак, еще  помнивший оборотней, невольно попятился – эти существа выглядели слишком уж… нечеловечески.
- Не бойтесь, молодой человек, - раздался у него за спиной доброжелательный мужской голос. Призрак от неожиданности рванулся вперед, оттолкнув одного из обнюхивающих, со шрамом на черепе в виде пробора, и пролетел через весь зал, сумев затормозить только у квадратной стены. Обернувшись, он увидел человека типично интеллигентной внешности, с аккуратно подстриженной бородкой, которого Призрак почему-то сразу определил как Профессора. Профессор улыбался и гладил по голове существо, которое Призрак оттолкнул.
- Они не причинят вам зла. Теперь, - Профессор вздохнул, - уже никто и ничто не сможет причинить вам зла… большего, чем вы сами себе причинили, - услышав это, Призрак удивленно посмотрел на Профессора:
- Не понял вас?
- Ну вы же погибли здесь, молодой человек. Вас убили из-за пещеры, точнее, из-за того, что в ней было найдено. И теперь вы навсегда останетесь здесь.
Услышав это, Призрак сильно удивился.
- Да нет, Профессор, вы гоните, - Призрак захихикал (как давно он мечтал сказать эту фразу хоть кому-нибудь из институтских преподов, а тут…). – Я же теперь могу летать… тела-то у меня нет, поняли? Куда угодно летать могу! – и Призрак, себе на удивление, выполнил пару фигур высшего пилотажа – «бочку» и «штопор». Профессор в ответ снова улыбнулся.
- Попробуйте долететь до деревни, тогда и поговорим, - и он заговорил с существом, которое оттолкнул испуганный Призрак. Последний, желая доказать Профессору, что тот неправ, рванулся через зал, прошел сквозь стену и оказался в коридоре. Призрак полетел по нему, и вскоре оказался в «Каньоне». Обрадовавшись, он полетел к выходу – сколько раз был пройден этот путь, и даже с песнями! Но здесь Призрак столкнулся с торможением – чем больше он рвался вперед, тем сильнее его отвлекали разные мысли. В итоге Призрак реально испугался, когда понял, что в переливах горных пород внутри стен он видит изгибы девичьих тел! Он отшатнулся, и тут же некая Сила подхватила его и мягко понесла назад… и не отпускала, пока он не оказался все в том же зале.
- Именно об этом я вам и говорил, молодой человек… кстати, как вас зовут? – Призрак развернулся на голос.
- Дэн…
- Денис, я полагаю? – Профессор пожевал губами. – Да, история повторяется. В 1920-х, 1950-х годах модно было брать себе иностранные имена – неофициально, конечно. Это подчеркивало «стильность», как считали такие люди. Не Ваня, а Жан или Ян, не Борис, а Боб, не Павел, а Поль… Так вот, Дэн, вы попали в очень интересное место – здесь, рано или поздно, собираются души тех, кто погиб в этой пещере или около нее… - Профессор сделал паузу, - и чья смерть была результатом… как бы это получше выразиться… бездействия погибших. Смею вас заверить, что своей смертью здесь не умер никто из тех, кого вы видите, - Профессор ухмыльнулся.
- Да я не такой! Я достигну! А вы все тут сгниете! Встретимся в деревне, Профессор! – Призрак ухмыльнулся и рванулся, но уже мимо Профессора. Он вновь пролетел сквозь зал и стал прорываться через горные породы… а как это в камнях оказалось оружие? Точно – вот «узи», вот «хеклер-кох», а вот это – похоже на… ну как в том кино, когда чел вынул из ботинка ствол и… а-а-а-а-а! Призрак вновь оказался в зале напротив Профессора. Тот продолжал ухмыляться, гладя по голове все то же существо:
- Это место мало похоже на деревню, вы не находите? – Призрак, как-то сразу поняв, что просто так, без дополнительных знаний, у него ничего не получится, обратился к Профессору:
- Жесть! А как это «бездействие»? Я лично не хотел, чтобы меня убили! Тогда почему я здесь? – Призрак взлетел над Профессором, но тот лишь покивал головой.
- Сколько лет прошло, а у молодежи все те же реакции… просто обидно. Неужели система образования не в состоянии хоть как-то перенастроить личность? – в голосе Профессора появились нотки обиды.
- Впрочем, ладно. Это место называется Бааз Мартсан СYнс, что означает Стойбище забытых душ. На экране, - Профессор махнул рукой в сторону отполированной стены, - каждый видит обстоятельства своей смерти. Прижмитесь… ну, например, вон к той женщине, - у экрана висел в воздухе призрак деревенской женщины, за подол которой держался призрак ребенка, - и вы увидите, как она и ее сын оказались здесь. А она, соответственно, увидит, как это получилось у вас.

Отредактировано Robert (2015-08-09 11:24:30)

0

82

Призраку стало интересно – как эта тетка попала в пещеру? Что она там забыла? И он, подлетев поближе, сделал так, как сказал Профессор. Тут же на экране перед ним начался фильм, который Призрак, немного подумав, определил как исторический.
Люди на лошадях, в фуражках и мохнатых папахах, размахивая саблями и стреляя из винтовок, напали на ту деревню, где жил Виктор – то есть тогда он там еще не жил, по улицам ходили люди в какой-то старой одежде: длинные рубахи, штаны, лапти, у некоторых на головах картузы. Сначала Призрак подумал, что нападавшие – горцы, но, присмотревшись, увидел под папахами русские лица и понял, что это казаки. С криками «Бей краснопузую сволочь!» и «Земли захотели? Будет вам земля!» они стреляли по людям, мечущимся по улицам, и поджигали дома.
Застрелив нескольких женщин, казаки согнали остальных на деревенскую площадь и, выбрав из толпы четверых мужчин, одетых в какое-то рванье – только один из них был в фуражке и кожаной куртке – содрали с выбранных верхнюю одежду и связали им руки за спиной. Затем связанных мужчин повалили на землю, один из казаков отошел к ближайшему дому и, принеся оттуда лопату, начал копать. Другой достал из ножен шашку и, красуясь, вспорол лежащим животы – по одному удару на каждого, после чего первый начал закидывать в раны выкопанную землю. Старший, гарцуя на лошади перед согнанными крестьянами, кричал что-то о чужой земле, о том, что если они не уйдут, то их так же накормят, как и этих, перемежая свои слова таким матом, что Призрак, будь у него кровь, покраснел бы.
Тут на экране появилась женщина – в компании еще нескольких, с детьми, они убегали в лес, к пещере. Их заметил дозорный казак, который поскакал в деревню и доложил об этом старшему; тот отправил в погоню несколько человек. Беглянки не смогли далеко зайти в пещеру, не имея фонарика, и спрятались в одном из отнорков. Казаки, по той же причине, не полезли в отнорок, и один из них что-то скомандовал, после чего остальные побежали в лес и принесли оттуда много веток – сухих и с листьями, сложили из них костер и подожгли его, так, чтобы дым шел в отнорок. Призрак видел, как матери зажимали рты детям подолами своих платьев, чтобы те пожили чуть подольше; видел, как ухмылялись казаки, сворачивая самокрутки и прикуривая от горящих веток, со словами «Как лис выкуриваем, вашбродь!» или «Все равно коммунячьему отродью подыхать!». Наконец, он увидел, как та женщина, к которой он прижимался, с искаженным лицом и выпученными глазами, хватая губами уже чистый дым, выпустила из руки подол своей юбки, которой она затыкала рот сыну, и как сын, прижимаясь к матери, с закатившимися глазами также упал на пол и, хватая дым ртом, закатился в судорогах. Что характерно, Призрак ощущал все то, что чувствовали те, кого в каждый конкретный момент показывал экран, поэтому, когда мальчишка дернулся в последний раз и застыл на холодном каменном полу, Призрак чувствовал себя раздавленным.
Призрак отстранился от женщины, а та, протянув руку, погладила его по щеке со словами:
- Болезнай… от угораздило-то тебя… влез, куда не надо было… вот мамке твоей будет горе… а Витку-то этого ты другой раз стерегись… глаз у него недобрый…
Еще будучи Дэном, Призрак, отсиживая положенное время на уроках истории, никогда не думал, что и как переживали те люди, о которых говорил учитель. В принципе, история вообще его не интересовала. Но когда вот так… Собравшись с силами, он направился к Профессору:
- Но как же так? Нам говорили – «революция», «переворот»… «людям лучше стало»…
- Тем, кто был в деревне, действительно стало лучше… - увидев недоуменное лицо Призрака, Профессор кивнул головой:
- Я объясню. Вы сейчас видели историю переселенцев на земли Южного Алтая в 1920-е годы; в царской России эти земли были закреплены за Сибирским казачьим войском. Соответственно, казаки, сбежавшие за границу и совершавшие периодически набеги на территорию Советской России, очень негативно отнеслись к тому, что их войсковые земли были отданы каким-то «лапотникам», как они называли крестьян. Казаки стремились устрашить крестьян, чтобы те не осмеливались занимать их землю, ну и соответственно… - Профессор пожал плечами.
- И это никак нельзя изменить?
- Молодой человек, вам их жаль?
- Да!
- Увы… У них был шанс – хотя бы у того же мальчика, попробовать прорваться через костер. Он этого не сделал. Соответственно… - Призрак замер перед холодной логикой слов Профессора, но тут же вскинулся:
- А я? А как же я? Я тоже не смогу уйти отсюда? Да я тебя, сука ученая… - Призрак схватил Профессора за лацканы пиджака, но тут же получил такой пинок, что пару раз перевернулся через голову и вновь осознал себя только у противоположной стены зала.

Отредактировано Robert (2015-08-09 11:26:10)

0

83

Профессор кивнул несколько раз.
- Увы, мой юный друг… Сила пещеры не дает никому из… присутствующих здесь сражаться друг с другом. Иначе здесь остались бы только те, кто жил в этой пещере с  начала времен. Кстати, советую посмотреть их историю, - Профессор подтолкнул к Призраку одно из существ, которое только что гладил по голове. Остроухий (мужского пола, судя по внушительному «прибору» между ног) тесно прижался к Призраку, и тот увидел…
Люди с копьями и каменными топорами пробивались через коридоры пещеры, держа перед собой примитивные светильники – каменная плошка с плавающим в лужице масла фитилем. Тех, кто шел со светильниками, прикрывали воины. Демоны Света (так называли Остроухие тех, кто жил снаружи) решили отомстить за своих соплеменников – тех, которые были похищены и выпиты Тварями Ночи (так называли Остроухих люди).
Остроухие уже не знали, что им делать: в бою их обломанные ногти и игольчатые клыки не могли противостоять оружию пришельцев, а Ко-Ра-Гу (как они называли свое священное место) не хотел помогать своему племени, несмотря на массовые кровавые жертвы. Но коренные жители пещеры надеялись на последний бросок, который мог выбить Несущих Свет и обеспечить им победу.
Остроухий, спрятавшись за выступом, ждал сигнала – и вот он прозвучал! Ворча в такт, он и его соплеменники, цеплявшиеся за камни потолка и стен пещеры,  бросились со всех сторон на Демонов Света, цепляясь за их обрывки шкур и стараясь вцепиться зубами в те открытые части тела, где под кожей пульсировали вены и артерии, наполненные восхитительной, теплой, солоноватой на вкус кровью! Однако Демоны Света оказались сильнее, и атака была отбита. Остроухий, не успевший дотянуться ни до одного из Демонов Света, видел, как его друга – Острого Камня – пробили копьем насквозь; как Черную Шерсть, которой он принес голову одного из Демонов Света в знак вечной любви, сбили с ног, ударами каменных топоров перебили ей локти и колени и ударили несколько раз головой об стену, чтобы ее лоб провалился внутрь головы, а из ушей и носа потекла кровь. Он испугался злобных Демонов Света и бросился наутек, но в панике не следил за обстановкой, и споткнулся о выступающий камень, и в падении ударился виском о другой такой же камень – только острый.
Призрак, вновь ощутив всю боль и безысходность Остроухого, отпрянул от него, а Остроухий, в свою очередь, устремился к Призраку и обхватил своими руками его ногу. Призрак ошеломленно обернулся к Профессору, но тот пожал плечами:
- Теперь вы все поняли, молодой человек? Если вас это утешит, скажу – я тоже навсегда остался здесь. Мое кино вас не заинтересует; я исследовал эту пещеру несколько раз, и уже будучи в Москве, при смерти, я вспомнил один аргумент, который не смог донести до Ученого совета. В результате я здесь, - Профессор шутовски раскланялся и продолжил:
- Ну а вы, с вашей достаточно банальной смертью… Вы могли бы выжить, но не захотели этого. Кстати, вы не находите, что это место – рай для историка? А что касается вас лично, то теперь и до… пожалуй, окончания Времени… вы будете находиться здесь.
- Это как – до окончания Времени? Это что… - Призрак снова вспомнил что-то из школьного курса, - бесконечно, что ли?
Профессор задумался, а потом кивнул головой: - Да, пожалуй, так будет правильно.
Призрак вскинул голову к потолку зала и завыл. Профессор дослушал его вой до конца и, когда Призрак выдохся, добавил:
- Но, кроме просмотра чужих историй, здесь есть еще одно развлечение – когда чужаки идут к Эрлик-Ширее. Кстати, с этим связан еще один вариант относительно пребывания в пещере. Если Эрлик-Ширээ будет уничтожен или хотя бы сильно поврежден, то те, кто находится здесь – все или частично – получат возможность освободиться и исчезнуть отсюда. Причем, судя по легендам, выбираться смогут те, кто прибыл сюда позже остальных. Только надо не терять надежду.
Призрак, услышав про возможность исчезнуть отсюда, радостно вскинулся, но на всякий случай, услышав чем-то знакомое слово, решил уточнить:
- А что это такое – Эрлик-Ширээ?
Профессор возмущенно посмотрел на Призрака:
- Да вы что? Вы вообще отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали? Если вы не знаете, что такое Эрлик-Ширээ, то зачем вы вообще приехали сюда?
Ошарашенный свалившимися на него сведениями, переживший за несколько дней, проведенных в этих краях, столько, что и более взрослому человеку хватило бы с лихвой, Призрак озверел. Помня о недопустимости рукоприкладства, он завел руки за спину – чтобы не сорваться – и, тщательно подбирая слова, чтобы донести до Профессора свои истинные чувства по отношению ко всему окружающему, Призрак долго и от души говорил о разном. О том, как и в каком составе проходила экспедиция, с краткими, но емкими характеристиками каждого из участников, не исключая и себя; о том, где он видел этот Южный Алтай, все эти горы, пещеры и конкретно Эрлик-Ширээ, а также что он с ними делал; от кого и в результате каких действий произошли те, кто его сюда затащил и те, с кем он встретился уже здесь, еще будучи живым; а особенно смачно Призрак повествовал о том, что он сделал бы с Мишей, оборотнями и Виктором, попадись они ему здесь и сейчас. Нехватка красноречия у Призрака куда-то делась, говорил он громко, отчетливо, а местами даже витиевато, называя все вещи своими именами. Профессор слушал и покачивал головой, озадаченно наклоняя ее в отдельных сложных для моментального понимания местах речи Призрака. Наконец, выдохшись, Призрак яростно плюнул на пол – то есть машинально сделал соответствующий жест – и замолчал. Собравшиеся вокруг него товарищи по несчастью слушали его с разинутыми ртами, а один из них – русский мужчина неопределенного возраста, опухший, заросший какой-то неопрятной щетиной, в рваной штормовке, потертых штанах цвета хаки и истрепанных кедах – похлопал его по плечу:
- Братан, уважаю! Красиво сказал, а главное – по сути!

Отредактировано Robert (2015-08-11 00:41:23)

0

84

Профессор усмехнулся.
- Алексей прав. Сказано действительно… с чувством. Особенно меня заинтересовал ваш пассаж про британский флаг и свастику; учитывая технические характеристики как объекта, так и субъекта названных вами действий, эта процедура должна производить неизгладимое впечатление, - Профессор засмеялся, стоящие рядом подхватили. Отсмеявшись, Профессор продолжил:
- Да уж, пионеры в Подмосковье за грибами и то лучше ездили, чем вы сюда собрались. Это у вас уже не экспедиция – это ИСКпедиция какая-то. Во-первых, именно так назвали свое мероприятие по поиску Северного полюса Винни-Пух и его друзья; там все было примерно так же, как у вас – и подготовка, и само путешествие. Во-вторых, для руководства вашего университета это мероприятие закончится несколькими судебными исками – я не думаю, Дэн, что ваши родители так уж философски отнесутся к тому, что им пришлют цинковый гроб с вашим телом, и это при условии, что ваше тело найдут. Извещение о том, что их сын пропал без вести в ходе организованной университетом студенческой практики, полагаю, также не будет способствовать их приятному времяпровождению. Да и родители, и просто родственники остальных участников тоже могли бы задать несколько неприятных вопросов в ректорате и в суде; и, думается мне, они это сделают. Легче всего, как я понимаю, отделалась девушка Даша – но это при условии, что она добралась до деревни.
Впрочем, я отвлекся. Эрлик-Ширээ – это… - тут Профессор пересказал своими словами то, что Призрак, еще будучи Дэном, слышал от Виктора, и закончил свою речь словами:
- … но пещера сама не может генерировать энергию для испытаний, и вот здесь вступают в дело обитатели нашего Стойбища. Поверьте на слово, - Профессор лукаво подмигнул Призраку, - хорошо выдержанный, то есть просидевший здесь минимум несколько лет, призрак способен на многое. Тем более, если пещера дает ему наводку на мысли соискателя через собственное информационное поле. Как происходит отбор, я не знаю. Главное – за счет соискателей можно подкормиться! И информационно – читая их мысли и впитывая информацию, и физически – когда они умирают, то сила крови, впитавшейся в камень, передается не только пещере, но и нам. Да вот, буквально, - Профессор протянул руку по очереди к двум накачанным субъектам, выглядящим крайне агрессивно, со сломанными носами и сплющенными ушами, одетыми в камуфляжные комбинезоны и высокие ботинки, затем к женщине, вертевшейся на одном месте и что-то напевающей без слов, а затем к Остроухому, который продолжал сидеть у ноги Призрака.
- Их всех выдернуло отсюда, когда, судя по вашим словам, этот Виктор шел через пещеру к Эрлик-Ширээ; в той последовательности, как я показал. Причем последний, судя по его мыслям, был направлен как помощник. Все четверо вернулись довольными и сытыми. Так что, Дэн, не все здесь так уж плохо. – Профессор дружески похлопал Дэна по плечу, но тот не обратил на это никакого внимания, подавленный перспективой просидеть здесь… бесконечность; ну или пока кто-то не сломает этот самый… Эрлик-Ширээ. В руку ему ткнулось что-то мохнатое, и, опустив голову, Призрак увидел Остроухого. Тот робко посмотрел вверх и оскалился… а может, улыбнулся? Призрак погладил его по голове и тяжело вздохнул. «Ну что ж, я всегда мечтал о собаке…» - промелькнула у него мысль, и он еще раз погладил Остроухого, а затем сел рядом с ним на каменный пол. Ожидание началось.

Отредактировано Robert (2015-08-11 00:43:30)

0

85

*****
Продолжающийся дождь привел Лену в чувство. Внезапно к девушке пришло отчетливое понимание того факта, что здесь она нужна кому-то лишь до тех пор, пока ее тело можно как-то использовать, а собственного мнения у нее не предполагается в принципе. Это вывело ее из того шокового состояния, в котором она находилась только что, и Лена, еще несколько раз всхлипнув, встала с земли. Ее гордость – гордость 20-летней студентки, всегда и во всем действующей самостоятельно и добивающейся поставленных самой себе целей – подсказала ей дальнейшие действия.
Вернувшись в лагерь и собрав более или менее нужные вещи в свой рюкзак, Лена медленно отправилась в пещеру, по дороге размазывая слезы по лицу, мешая их с дождем, и размышляя вслух:
- Ну и ладно! Ну и не надо! Ну и обойдемся без сопливых!
Укрывшись в пещере, она первым делом переоделась в сухое, надев единственную оставшуюся футболку и натянув джинсы, а затем выжала снятую с себя одежду. Лена покопалась в рюкзаке, нашла банку каких-то рыбных консервов, вскрыла ее и, достав складную ложку, начала есть, продолжая размышлять вслух (все равно вокруг никого нет):
- С одной стороны, если Дашка уже все рассказала в ментовке, врать смысла нету. С другой - ну не поверят они ни в волшебные статуэтки, ни в Духа, ни в Эрлик-Ширээ... Надо придумать нечто правдоподобное. Например, что нас напоили зельем местные шаманы и мы ничего не помним. Или вообще свалить все на Витька. У них наверняка зуб на него есть. Эх, жаль, сотовый здесь не берет...
Тут в зале послышался размеренный шорох, и Лена с удивлением увидела, что к ней подошла рысь, которая держала в зубах какой-то сверток, замотанный сверху в полиэтилен. Девушка вскочила от неожиданности и, сделав шаг назад, стала напряженно смотреть на зверя, фиксируя каждое его движение. Положив сверток у ног девушки, рысь тоскливо посмотрела на нее и, развернувшись, выбежала наружу. Когда она исчезла из поля зрения Лены, в пещеру донесся чуть слышный волчий вой.
Лена подняла сверток и размотала полиэтилен. Внутри был… телефон, как будто мобильный, но старой модели – из корпуса торчала толстая антенна. Экран светился. Лена недоверчиво посмотрела на телефон и нервно сглотнула. «Как это говорилось... «если коровы начнут летать, то мне в космосе делать нечего...» - мелькнула у нее мысль
Лена нажала на кнопку вызова, из динамика раздался длинный гудок. «Обычный мобильный здесь работать не будет – по дороге сюда мы не встретили ни одной вышки. Значит… это спутниковая связь» - Лена начала было набирать номер, но Дух, не оставляющий девушку своим наблюдением, сам никогда не искал легких путей и не собирался позволять остальным искать их. «Ну, знаете ли, если уж патрон перекосить мне не сложно, то разъединить два микроконтакта...» - небольшая эманация, и трубка, пискнув, отключилась. Экран погас.
Лена, внимательно посмотрев на отключившуюся трубку, продолжила мысль про коров и космос уже вслух:
- Точнее, есть чего... Ноги надо делать. Но-ги.
Она стала быстро собирать вещи, проверяя, что осталось в рюкзаке, приговаривая при этом:
- Угу. Краска - таки есть, слава те хосссспади! Все-таки девчонки запасливый народ. Фонарик... скоро сдохнет. Нож... складной?.. не, консервный. Ха... С другой стороны – запаса сухой одежды нет, рискую замерзнуть. А с третьей - лучше замерзнуть и заболеть ангиной, чем валяться в кустах с перерезанным горлом.
Запихнув статуэтку в рюкзак на самый верх, Лена злобно посмотрела на нее:
- Врешь, моя прЭлесть! Не на ту напала! Да сбудется легенда, и потонешь ты в жерле вулкана Ородруин! – и, не сдержавшись, заорала во все горло: - Понятно тебе????!!!!
Выкрикнув это, Лена подышала, чтобы успокоиться, и сказала себе:
- А теперь, Ленок, вперед! Остановишься - пеняй на себя!
Включив тускнеющий фонарь, бегом, насколько позволял пол пещеры, Лена углубилась в пещеру по известному маршруту, бубня себе под нос:
- Я узнал, что у меня
Есть огромная семья —
И тропинка, и лесок,
В поле каждый колосок!
Речка, небо голубое —
Это все мое, родное!
Это Родина моя!
Всех люблю на свете я!
Дух, наблюдая за девушкой, недоуменно улыбнулся: «Гм... Она что, правда с ума сошла?».
В это время Рысь, выполнив поручение Старика, собрался уже пойти поохотиться, но решил из любопытства дождаться – чем кончится дело: будет ли девушка звонить, и если да, то кому. «Старик – умница», - мелькало у Рыся в голове, - «не надо никому в пещеру лазить… Оно ведь как – или не находят ничего, или находят, но не то, что ищут. Ходят тут, бродят, костры жгут, лес засоряют… да и нам мешают, чего уж там! А толку никакого. Мы с пещерой в мире живем, а то, что там есть – нам не мешает…» Услышав какой-то шум из пещеры, Рысь напряг слух, но вместо попискивания нажимаемых кнопок и взволнованного разговора он услышал лишь шорох ног, удаляющийся вглубь пещеры. «Вот как! Воспользоваться, что ли, не смогла? А бежит-то как, бежит… Главное, чтобы подальше отсюда, хе-хе. Ладно, не мое это дело». Рысь тяжело вздохнул и повернулся в сторону леса. «Дети жрать хотят, надо бы им зайца поймать. Да нести его аккуратно – они в возраст входят, пора им уже и живыми игрушками потешиться. А то прошлый раз не донес живого, придушил – так Рыся недовольна была…». С этими мыслями Рысь побежал в лес.

Отредактировано Robert (2015-08-11 21:29:01)

0

86

В это время Виктор, преследуемый дождем, забежал в дом и запер за собой дверь. «Так. Сначала - переодеться, все спрятать как надо, потом - проверка. Надо же знать, что я могу», - с этими мыслями Виктор забегал по дому. Сапоги - под вешалку, комбез - в бак с грязным бельем, оружие и патроны - в подвал, в масляные тряпки и полиэтилен, под бочку с капустой (еще от прежних хозяев тайник достался, хе-хе!) Из тайника в дом - несколько пачек пятитысячных, золото, два комплекта документов: паспорта, трудовые, военники... Все это - в специальном нательном поясе. «Что же еще?» Виктор, задумавшись, взял себя за подбородок. «О, вспомнил!» Спортивная сумка, буханка черного хлеба, две банки тушенки, коробка сахару, пачка чаю. Складной нож (со стопором клинка и справкой: не является холодным оружием) – это в карман сумки,  чтоб под рукой был. Блок сигарет, кружка, две смены белья, свитер, теплые носки, кипятильник, пара книжек в мягкой обложке, несколько газет (для создания объема и... ну, в общем... бумага-то туалетная не везде есть).
Доставая документы и деньги, Виктор задумался: а зачем это в степи? Но тут же почувствовал тепло. Упаковавшись, Виктор сел за стол, начал медитировать. «Анд Нэхер?» - сосредоточившись, мысленно позвал он. По телу прокатилась теплая волна. «Как тебя называть?» «їнэ Тогтоох (имя)... єдєх (дух)... їлдэх (остановка)...» - пронеслось в голове у Виктора. «Понял, благодарю (мысленный поклон)» - теплая волна.
«Что я могу?» - холодная волна. «Ясно, надо конкретнее». Мыслеобраз - рваная рана затягивается под ладонью - теплая волна. Мыслеобраз - зеленый лист дерева сворачивается и жухнет в руке, Сила переходит к Виктору - теплая волна. Мыслеобраз - ладонь лежит на сердце человека, тот дергается, закатывает глаза, падает с перекошенным лицом, Сила переходит к Виктору - теплая волна. Мыслеобраз - взгляд высвечивает в кромешной темноте различные предметы - теплая волна. Мыслеобраз - запахи человека и животных, выделение нужных, преследование - теплая волна.
«Iїсвэр (моё)... найдан санагалзах (кормить)...» - вновь послышался в голове голос. Мыслеобраз - кланяющийся Виктор; вся поза выражает вопрос – «сейчас?» - холодная волна. Тот же мыслеобраз, только вопрос другой – «чем?» «Гижиг (щекотать)...» И мыслеобраз Эдэх-Илдэх - сцена на поляне, Виктор щекочет Лену. Виктор напрягся, представил себе Лену с пеной у рта, с синюшным лицом - холодная волна. «їгїй (нет)... аагтай (живой)...» Мыслеобраз - Виктор склоняет голову еще ниже.
«Так, эти вопросы решены. Жизненная Сила убитых - мне, Сила защекоченных девушек - ему. Отлично. Теперь...» Виктор снова напрягся. «Эдэх-Илдэх?» - теплая волна. «Идти в Степь?» - холодная волна. «Почему?» - мыслеобраз: Виктор, заросший, грязный, в лохмотьях, с обломанными ногтями, полузасыпанный снегом у корявой, едва начатой ямы - типа землянки. «В город?» - теплая волна. «Как скажешь (мысленный поклон)».
Связь оборвалась. Виктор посидел еще пару минут, приходя в себя, затем начал одеваться: свежее белье, высокие ботинки, камуфляжные брюки, штормовка, армейская панама. Взяв спортивную сумку, Виктор тяжело вздохнул. «Ну что, присядем на дорожку?» - он присел на табуретку, обводя глазами дом. «Эх, жаль, картину не возьмешь - тяжелая... Ладно. Замысел есть, а устроюсь в городе - найду художника. А если нет - так и картина не понадобится. Ну всё. Спасибо этому дому, а мы пойдем к другому!»
Виктор улыбнулся, встал и вышел из дома. Снаружи было слышно, как он звякает ключом, запирая большой висячий замок на двери. Затем снаружи донеслась песня: «Что-то мою пулю долго отливают, Что-то мою волю прячут-отнимают - Догони меня, догони меня, Да лицом в траву уложи меня...» Звуки песни постепенно затихали, по мере того как Виктор выходил со двора и шел по улице.
Выйдя на развилку, Виктор остановился. Одна дорога вела в сторону тракта, другая - поменьше - в горы, к той самой пещере. Виктор ощутил беспокойство. «Ладно, я уеду. А девчонка как там? И кстати, чего с ней делать?» С этими мыслями Виктор присел на камень, стоящий у дороги, поставил рядом сумку, закурил. «С одной стороны, она больше не нужна: сделал дело - гуляй смело. С другой... свидетеля оставлять... а какой она свидетель?» Виктор затянулся, выпустил дым. «По 117-й? А доказы где? Разрывов нет, кожи под ногтями - тоже, следов насилия - опять же... А вот по 102-й...» Виктор помрачнел. «Этого-то чудика я у нее на глазах, да... А если начнут копать? Долго выдержит моя легенда?» Виктор пожевал губами.
«Значит, так. Крови и так было много... а если... как Эдэх-Илдэх показал?» Тут же по телу прошла холодная волна. «Ну, нет, так нет. Как скажешь» - мыслеобраз Виктора - склоненная голова. «Но делать что-то надо... а крови не хочется... что же... есть!» Виктор радостно улыбнулся, затушил окурок о подошву и выкинул его в кусты. «Пойду туда, пугану ее, пусть убежит поглубже в пещеру. А я тем временем – «по тундре, по железной дороге...» А уж выберется она или нет - это уж как получится. Кстати... этот-то, в призрачном камуфляже... может, и спасет ее. А мне только до большого города добраться, а там... на перекладных...».
Виктор убрал пачку с зажигалкой в левый карман штормовки, переложил нож в правый карман, и, насвистывая все ту же песню, повернул в сторону пещеры. Дойдя до пещеры, он осмотрелся по сторонам, принюхался... «Вроде никого постороннего здесь не было…». Он огляделся, прошел к памятному Месту и присмотрелся к траве и земле. «Следы... следы... так... отсюда она ушла... куда же... вверх... а потом...» - настроившись на волну Эдэх-Илдэх, Виктор снова принюхался и пошел по следу.

0

87

Достигнув точки, где следы Лены переплетаются с чем-то еще (ощутив это что-то, Виктор на некоторое время замер со вставшими дыбом волосами на теле), мужчина некоторое время вертел головой, и, наконец, нашел исходящий след и пошел по нему, напевая что-то по-английски – что-то быстрое, ритмичное про мужчину и женщину, и что все это намного больше, чем игра.
Идя по следу, Виктор вошел в пещеру. Его тело играло мышцами, воздух вливался в рот и ноздри как бы сам собой... «Главное - её догнать и запугать, а там отдохнем».
Лена перед «Шкуродером» сняла с себя рюкзак и достала из него предметы, которые пригодятся ей в конце пути. Статуэтка, документы, деньги, сложенные заранее в пакетике, консервный нож, зажигалка (Мишка потерял ее в первый день, а она подобрала, да так и забыла ему отдать), и небольшая пластмассовая бутылочка с жидкостью для розжига… «А ведь ты, подруга, рассчитывала на шашлыки под мирным алтайским небом» - мысленно усмехнулась Лена. Завернув все это в пакет, и накрепко привязав его на талии, к левому боку, Лена вползла в «Шкуродер». Почти сразу после этого фонарик потух окончательно. Примерно через полчаса, преодолев «Шкуродер» в абсолютной темноте, Лена оказалась на незнакомом ей участке пещеры. Тем не менее, она отлично помнила карту Виктора, и знала, что идет в сторону «Большого Камина». Теперь ей предстояло продвигаться почти на ощупь. Сказав в пустоту «Эх, как же ты мне нужен, Дух!», она щелкнула Мишкиной зажигалкой, осветив пещеру, и, наметив первые 10 метров пути, двинулась вперед.
Дух озадаченно следил за ней. «Вот ведь неуемная девчонка! Давно таких не встречал. Опять ломанулась. Ох, наделает она сейчас дел...»
В это время Виктор, пройдя «Зал Форум», свернул в сторону «Каньона». Щелкая зажигалкой около стен, он начал оглядываться по сторонам,  и, увидев стрелки, вздохнул:
- Ох уж эти мне юные спелеологи! Никакой фантазии - стрелки, и все. Нет, чтобы договориться... например, по карточным мастям: пики - хода нет, трефы - основной ход, бубны - отнорок, червы - артефакты... А вот запах..., – он снова принюхался, - запах-то слабый... значит, дальше ушла. Зер гут, Вольдемар, мне работы меньше!
Насвистывая ту же мелодию, Виктор достал из кармана нож, и, идя по проходу, стал соскребать лезвием стрелки на стенах. Чтобы не дать Лене (или тому, кто придет сюда после нее) указаний на то, где раньше были отметки, Виктор соскребал верхний слой камня и в отнорках. Камень был твердый, а сталь слабая; Виктор, устав, начал негромко пыхтеть.
В очередной раз щелкнув зажигалкой (надо же, живучая тварь оказалась), Лена увидела расширение «Большого Камина». От бегущего по жилам адреналина она не чувствовала холода, хотя изо рта вырывался пар, плясавший перед глазами причудливыми белыми фигурами в свете вспыхивающей зажигалки.
- Так, еще метров пятьдесят... и я увижу, наконец, это место... надеюсь, он меня согреет... Хе!
И тут… как будто шепот пролетел возле самого ее уха: «Отдай!». Девушка вздрогнула и замерла:
- Дух? Это ты? – но Дух не отозвался, зато в Лениной голове раздалось: « Отдай ее нам!» Лена опешила:
- Н-н-нам???... Эй... кто здесь? Ай!!! – вскрикнула Лена от внезапного жжения на талии. Она машинально схватилась за пакет, опустила вниз глаза и увидела кроваво-красное свечение изнутри. Статуэтка... Она светилась каким-то неземным светом и ощутимо грелась сквозь полиэтилен. Лена отвязала пакет, развернула, вытащила диковинную вещицу. Ее довольно сложно было держать, настолько бронза была горячей. Она долго смотрела на нее, перекладывая из руки в руку.
- Пощекочи меня! - внезапно вырвалось у нее само собой.
Вздрогнув от этих слов, она вдруг разом ощутила холод пещеры и... одиночество. Ей почему-то дико захотелось, чтобы кто-то был рядом, кто-то, кто мог бы… пощекотать ее. Это совершенно абсурдное желание поглощало ее как волна, не давая ни о чем больше думать. Только одно единственное всеохватывающее желание щекотки. Сейчас. Здесь. Много.

0

88

По краю Лениного сознания проскочила мысль, что ЭТО исходит от статуэтки, что это она морочит ей голову, чтобы она не сделала то, что задумала. Пока она стояла как вкопанная в раздумьях, к желанию щекотки стало примешиваться просто желание. Сначала примешиваться, а потом и преодолевать. Усилиями воли отгоняя мысли, одну эротичнее другой, она заставила себя двинуться с места. Как ни странно, ей это удалось. Даже не пришлось щелкать зажигалкой, бронзовая вещица светилась хоть тускло, но вполне сносно, чтобы не споткнуться.
Статуэтка светила ровно, размеренно, чего нельзя было сказать о мыслях Лены: возбуждение то овладевало ей, то вновь отпускало. В какой-то момент ей захотелось бросить все и вот прямо здесь заняться мастурбацией, желательно отломив во-о-он тот сталактит… или сталагмит?.. да неважно, важно, что его форма… такая радующая, такая крепкая, приятно округлая… Эти самые «формы» попадались Лене на глаза буквально на каждом шагу, а закрыть глаза она не могла – тогда вся ее эскапада просто не имела смысла.
Ее тело, уже дважды за два дня познавшее радость всепроникающего оргазма, под влиянием чужой воли требовало от хозяйки «продолжения банкета». У Лены сводило судорогой пальцы рук и мускулы бедер, заныла промежность – настолько сильно ей овладевало это чувство. Она попробовала отвлечься болью – укусила себя за нижнюю губу, но получилось неудачно: возбуждение усилилось, видно, укус был слишком слаб или пришелся не на ту точку; во всяком случае, крови на губе она не почувствовала.
Она попробовала закрыть глаза, но поняла, что сделала это совершенно зря: во-первых, перед ее глазами замелькали такие образы и позы, о которых она могла только догадываться; а во-вторых, она практически тут же достаточно чувствительно стукнулась лбом о выступ стены. Боль от удара позволила ей сосредоточиться и отогнать возбуждение. Пользуясь несколькими секундами передышки, Лена выдохнула в пустоту пещеры:
- Дух, я не знаю, где ты, но пожалуйста, помоги мне! Я должна дойти, всего-то метров пятьдесят, не дай ей победить…
Но тишина, стоявшая тут от начала времен, растворила в себе напряженный девичий голос. Из последних сил, пошатываясь от головокружения, вызванного все тем же желанием чувства, она продолжила преодолевать остатки пути к Эрлик-Ширээ.
Закончив со стрелками, Виктор, отдышавшись, уже собирался уходить из пещеры, как вдруг... ощутил мощное сопротивление. Что-то тянуло его дальше, внутрь пещеры. «Эдэх-Илдэх?» - позвал Виктор. В ответ - мыслеобраз: тело, женское тело, пляшущее под мужскими пальцами. «Подчиняюсь», - Виктор тяжело вздохнул и пошел в сторону «Шкуродера».
Постепенно возбуждение Лены сбила боль от обожженных ладоней. Статуэтка сильно светилась и пекла их нещадно. Лена постоянно перекидывала ее из руки в руку. А к ней самой отовсюду тянулись руки, шершавые и гладкие, мужские и женские, белые, темные, с длинными ногтями и даже детские… И каким-то краешком сознания она понимала, что пока статуэтка у нее, щекотать они ее не станут.
- Я узнал, что у меня
Есть огромная семья!!! - изо всех сил крикнула она в пустоту, заполненную дрожащими руками, и, не боясь боли, еще сильнее вцепилась в светящуюся вещицу. Шатаясь, пошла дальше, не слыша в абсолютной тишине даже своих шагов, так сильно в голове шумело: пощекочи… щекотать… щекотка… щекотливая… щекотушки… щекотульки… щекоточки… защекоточки… Боль позволяла отгонять все эти звуки, и не давала им захватить сознание Лены. А чтобы приглушить беспрестанный шепот в голове, Лена продолжала разговаривать сама с собой:
- Метров десять осталось, вот и сужение, я помню карту, да…Не отдам я вам Хя, он мне нужен…
- И тропинка, и лесок,
В поле каждый колосок!!!
Внезапно руки уползли в темноту пещеры и она сразу ощутила боль утраты, так ей не хватало этих рук, этих быстрых рук, этих зовущих насладиться щекоткой рук… Впереди, на ее пути стоял человек. Аккурат в сужении перед входом в залу Эрлик-Ширээ. Эта встреча – будь она возможна здесь и сейчас – отвечала всем требованиям сюжета стиля «экшн»: прохождение «уровня» и встреча с «боссом» в конце. Но эта встреча именно здесь и именно сейчас была абсолютно невозможна – для стиля «экшн»; однако требованиям стиля «хоррор» она отвечала по всем параметрам.
- Речка, небо голубое —
Это все мое, родное…
Последнее слово она произнесла почти беззвучно. Даже во мраке этого каменного мешка глаза Мишки светились своим вечным задором. Однако когда он поворачивался боком, становились видны сахарно-белые края зубчатой кромки, оставшейся от задней части черепа. На лоб и правую щеку парня съезжала спекшаяся коричневая масса, заменившая собой волосы. Как показалось Лене, уже не пытавшейся увязать получаемые ей впечатления с научной картиной мира, все это придавало парню своеобразный шарм. Продолжая песню, она выкрикнула Мишке в лицо:
- Это Родина МОЯ!!! – и прижала к себе статуэтку так, как будто была уверена, что ее сейчас отнимут.

0

89

Виктор продрался через «Шкуродер», вновь принюхался и, уходя по следу Лены, запел другую песню: «Тяжелым басом гремит фугас, ударил фонтан огня...».
Мишка очень лукаво посмотрел на Лену и медленно протянул ей какую-то маленькую бумажку. В полумраке пещеры невозможно было разглядеть подробности, но Лена была уверена, что это она – та злополучная шпаргалка. Это было в десятом классе, на годовой контрольной по математике. Она должна была передать ее Ирке-Чмошнице от ботана Танюши, но не передала – Чмошницу никто не любил, и всячески старались ее как-то задеть, унизить… Правду сказать, Ирка попала в «чмошницы» только из-за всегда грязной и заношенной одежды и сменки. Сама по себе – нормальная девчонка, но дети жестоки… В общем, Лена сныкала шпору в рукав, а потом соврала, что та до нее не дошла. Она хотела, чтоб Ирка провалила контрольную. Она же не знала, что пьяный Иркин папаня изобьет ее, та попытается повеситься, но только повредит себе шею, и ее отца посадят, лишив родительских прав, а саму Ирку отдадут в детдом… Все это пронеслось у Лены перед глазами, и она отчаянно выкрикнула Мише в лицо:
- Я не виновата!!! – но тот только улыбнулся, затем его губы зашевелились и вытолкнули в морозный воздух слова:
- Меняемся, детка? – Лене казалось, что она видела облегаемые облачками пара буквы этих слов… «Но Мишка умер!» - она попыталась нащупать в затягивающем ее мистическом «болоте» научную «твердую почву». «Он не может дышать! Значит, и пара нет!» И она вновь выкрикнула:
- Я не виновата! Я не знала! Я не буду передавать шпору! И вообще, тебя нет!!! –  Лена еле удержалась, чтоб не кинуть в Мишку статуэткой. Тот, продолжая улыбаться, покачал головой и прошептал – но так, что она услышала:
- Возьми и передай ей шпаргалку. И все наладится, вот увидишь!
- Уйди с дороги!
- И у тебя будет столько щекотки, сколько захочешь!
- Уйди или я... – тут Лена осеклась на полуслове, потому что она ощутила дикую злобу на все и всех – приятелей-студентов, экспедишников, шаманов, местных жителей, телесных и бестелесных существ… Это чувство было настолько сильным, что она ощутила, как у нее в солнечном сплетении что-то судорожно сжалось, распрямилось, и по ее телу изнутри потек самый настоящий жидкий огонь. Дотянувшись до пальцев рук, он влился в статуэтку.
Она ощутила такой прилив сил, такую бешеную энергию, поднявшуюся из неведомых глубин ее тела, что могла бы сейчас пробить головой стены пещер. Статуэтка в ее руках тем временем раскалилась докрасна. Девушка почувствовала запах горелого мяса, но боли нее ощутила, и глянула на свои обожженные руки. Из головы идола исходил яркий золотистый луч. У нее мелькнула мысль, что теперь божок напоминает световой меч из «Звездных войн». Только никак не могла вспомнить, какого же цвета мечи были у хороших парней?
- Значит, я сегодня плохая!!! – с этими словами Лена размахнулась, и со всей появившейся в ней силы ударила «мечом» как палкой по голове Мишку – «зомби». Яркая вспышка ослепила ее на мгновение. А когда зрение вернулось к ней, в проходе никого не было, только пара камней, отвалившихся от стены и оплавленных на сколе, напоминали об ударе. Лена глубоко вздохнула. Возбуждение, желание щекотки, страхи, чувство вины – все это под влиянием новой силы, возникшей в ней, куда-то спряталось, затаилось, как будто испугалось живого огня. Выкрикнув «Берегись, Эрлик-Ширээ!», Лена вскинула голову, распрямилась и вступила на оставшийся короткий путь.

0

90

В этот момент Виктора как будто что-то ударило в солнечное сплетение - он согнулся, буквально на пару секунд; но тренированное тело преодолело боль. Злость наполнила его. Виктор сосредоточился. «Эдэх-Илдэх?» В ушах послышался голос: «Яг энэ vг олдсонгvй» (спешить)... «бїсгїй» (девушка)... «тїр  зогсох» (задержать)... «гижигдэх» (щекотать)... «золиос» (жертва)...
«Вот ведь манда ушастая!» - Виктор сплюнул, но неудачно - слюна попала на подбородок. Это еще больше разозлило Виктора. «Добралась-таки! Тропу, по ходу, нащупала... Ну, хотя правильно, Хя-то у неё... Ладно, надо идти. Так и так выходит - билет в один конец; только вот у кого из нас...» «Повинуюсь, Эдэх-Илдэх» - Виктор встряхнулся, и, пересиливая боль, двинулся по проходу.
Через пять минут Лене открылось то, о чем с такой уверенностью рассказывал Виктор в ту памятную ночь у него дома; то, в реальность чего она не могла поверить, пока не увидела взгляд того существа через глаза Виктора – Эрлик-Ширээ. Обычно, когда она видела фильмы, где показывалось какое-нибудь капище – неважно, древнеславняское или у каких-то отсталых народов – она со смехом, а чаще с недоумением пожимала плечами: и как можно поклоняться ВОТ ЭТОМУ? Какие-то криво стоящие бревна, кучи камней, на которых вырезано или выбито что-то непонятное – то ли лица, то ли какие-то знаки… Она не могла понять, как в честь этих идолов убивали людей? Более того – как люди сами, без принуждения, соглашались, чтобы их зарезали перед этими… этими… чурбанами?
И вот сейчас она поняла – в фильмах были только декорации, плохо сделанные ни во что не верящими людьми. А перед ней открывалось… не то чтобы «произведение первобытного искусства», не совсем «результат технологий каменного века», и даже нельзя было с полной определенностью назвать все это «культовый комплекс древних народов». То есть с чисто научной точки зрения все это присутствовало. Но эти характеристики – теперь Лена чувствовала это в полной мере – были лишь попытками прикрыть то, чего говорившие и писавшие их люди в силу своей зашоренности либо не видели, либо боялись осознать.
На самом деле это было Место Силы. Силы чистой, незамутненной, безразличной к окружающему миру, однако охотно с ним общающейся и еще более охотно берущей то, что жители этого мира могли дать. «Никогда никого не любя, никогда никому не отказывала в помощи» - вспомнилось Лене.
Золотистый, яркий свет, исходящий от «меча», «рукоятью» которого была статуэтка, как-то по-особому оттенял изображения идолов. Лене показалось… показалось ли?.. что они смотрели на нее. Не просто смотрели, а – видели. [20]
http://s7.uploads.ru/t/pcbNi.jpg

Тени, сгустившиеся в глазницах статуй, казалось, следили за каждым ее движением. И, глядя на них, Лена вдруг беззвучно прошептала:
- Оборотень с Облачком Тумана встретились среди Ночной Степи...
Слова, казалось, пришли ниоткуда, из какого-то темного далекого безвременья…  а может, из параллельного мира? Они как будто хотели успокоить, убаюкать ее... Или это хмурые идолы Эрлика наводили на нее смертную тоску? Или ее о чем-то предупреждали? Но девушка не стала задумываться над этим. Она не стала убеждать себя в нереальности происходящего; она не стала просчитывать, к какому историческому – или доисторическому – периоду может принадлежать этот комплекс; она даже не стала, подобно многим, ощутившим реальность магии, обдумывать, как бы поставить эту Силу себе на пользу и при этом остаться живым и невредимым.
Она просто собрала остатки воли и стала быстро развязывать узелок на талии. Кругом пахло сыростью, поэтому она не была уверена в своей затее. Но в одном была уверена на все сто: ЭТО надо уничтожить.

0

91

- Ы-ы-ргх-а-о-у-эрррххх! - Виктор упал на колени. Не боль, нет, что-то другое, совсем другое...
- Эдэх-Илдэх! Крови... хочешь? Торжества... хочешь? - Виктор выплевывал слова через силу, через боль, через... непонятно что, но точно недружелюбное.
- Твари! Все... твари! - выплюнув эту фразу, Виктор упал на пол пещеры. Его скручивало, дергало, судороги сводили его руки и ноги, но он знал - откуда-то - надо идти дальше; там будет настоящая битва. И он пополз - чем ближе к Эрлик-Ширээ, тем сильнее работали его конечности.
А вот и Эрлик-Ширээ! Взгляды идолов, казалось, добавляли Виктору скорости - хотя и боли  не убавляли. Продравшись через проход, Виктор выбрался в зал, упал на четвереньки... Внезапно пульсация в теле и мозге прекратилась, и он, подавив пришельца (а может, тот просто отступил, видя свое родное гнездо - или где там живут духи додревних времен), выкрикнул, перемежая голос с шипением:
- А-а-арг-гх-х-х! Лен, уйди! Сейча-а-ар-р-рхс-с-с!!!
Одной рукой развязывать пакет Лене было несподручно, но и выпустить статуэтку она не решалась. В ней сейчас заключался вопрос ее жизни (а может быть, и смерти?). Она резко рванула узел, и пакет порвался, выплюнув на мокрый пол пещеры паспорт и несколько купюр. Консервный нож глухо звякнул о камни. Небольшую пластмассовую бутылочку с жидкостью для розжига Лена удержала. Девушка с трудом отвинтила присохшую крышку. Пахнуло керосином... и еще чем-то... То ли псиной, то ли каким-то зверем. «Надо побыстрее сделать дело», - мелькнула у Лены мысль, - «а там и со зверем разберемся… если сама жива останусь».
Резкими взмахами руки, зажавшей заветную бутылочку до побелевших пальцев, Лена обрызгивала деревянных идолов горючей жидкостью, остервенело выкрикивая:
- Вот так! За Мишку! За Дэна! За Дашку! За всех, кого вы сделали своими рабами!!! – и тут ее срывающийся голос перекрыл хриплый рык, в котором проскальзывали отдельные человеческие слова:
- А-а-арг-гх-х-х! Лен, уйди! Сейча-а-ар-р-рхс-с-с!!!
Она мгновенно развернулась и уставилась на источник звука. Волк (да, скорее всего это был волк, если глаза в полумраке не обманывали ее), очень крупный, измазанный то ли грязью, то ли кровью, смотрел на нее горящими красным глазами, и что-то в его взгляде было неотвратимое как закат, старость или смерть. И еще... Ей показалось на миг, что она его знает... Нет! Чушь какая! Дрожащей рукой она направила конец своего «меча» прямо ему в грудь.
- Я не хочу тебе зла. И я не уйду. Я сделаю то, что должна. И я... Я не хочу щекотки! Слышишь?!!!!! НЕ-ХО-ЧУ!!! – угрожающе выкрикнув это, Лена сделала резкий выпад, чиркнув лучом прямо перед носом волка.
Виктор (или тот, кто когда-то был Виктором?) оскалился «э-эр-р-р-хххх» и чуть подался назад... но только чуть! «Кто? Человек? Нет! Рвать!». С этими обрывками мыслей  он присел, и наподобие ящерицы рванулся вперед, проскользнув под пламенеющим «лезвием», и, ухватив передними «лапами» ногу девушки, рванул ее на себя.
Дух, не оставляющий своего наблюдения, победно «улыбнулся»: «ЕСТЬ! Ну, давайте, не сдерживайтесь!»

0

92

Девушка шлепнулась на пол, едва не выронив своего «оружия». В городской жизни с волками она, конечно, дело никогда не имела, но собак знала хорошо. И вот тут в ее сознании проскочила некая нестыковка. Они так не нападают! Не укусил, а просто повалил, как валят наземь друг друга собаки в дружеской потасовке. Стало быть, сожрать на месте ее не собираются. Тогда зачем она ему? Нужна статуэтка? Так он мог бы одним укусом все решить...  Все эти мысли пронеслись в ее голове за секунду, которой хватило, чтобы ослабить ответный удар – так, чтобы «меч» не разрубил, а лишь отбросил волка к стене. Выкрикнув зверю прямо в морду «Говорю тебе, псина, не лезь!!!», Лена тут же  вскочила на ноги и что есть мочи ударила по ближайшему деревянному истукану. Вопреки ее надеждам, тот не только не вспыхнул, но даже не пошатнулся, а разлетевшиеся искры исчезли, толком не взлетев в воздух. Однако по его поверхности побежала какая-то рябь, которая утихла не сразу.
В Бааз Мартсан СYнс Призрак почувствовал подъем сил и какое-то облегчение. Со словами «Всем пока!» он вскинул руки, взлетел к потолку… и исчез, растворившись в воздухе. Профессор покачал головой:
- Ну надо же. Такая возможность, судя по легендам, существовала только теоретически. Однако у нашего юного друга это вышло и на практике. Будем ждать, пока очередь дойдет и до нас…
Тем временем у Эрлик-Ширээ оборотень, вновь проскользнув как ящерица, под ногами Лены, уронил ее на пол пещеры, придавил левой лапой ее правую руку и вставил коготь на правой лапе в ямку под горлом Лены. Она дернулась, пытаясь высвободиться, но тяжелый, заострившийся на конце коготь, весь в царапинах и зазубринах, продавил нежную, бархатистую девичью кожу, и девушка ощутила, как роговое острие нащупало бьющуюся от напряжения яремную вену. Убедившись, что девушка замерла, оборотень наклонился к ее лицу и заговорил короткими фразами, периодически срываясь на рык и лай:
- Не спеширрр... Этим не убьешьррр... Ты... не морржешь... эту Сиррлу... мечом не пррробьешь... тут поррртал... Эрррлик-Ширррээ... Броуфсь Хя... оставь его... - тут он ощерился. - Уберру когуфть - отпоррзешь в сторону, поговоррим.
Когда оборотень отступил, Лена привстала и закашлялась, уж очень сильно было сдавлено горло. Потом, не спуская с него глаз, отползла подальше, не выпуская Хя. Это точно был он, теперь сомнений не было... Эти глаза... Она их помнила очень хорошо.
- Посмотри, что оно с тобой сделало... Виктор... – выговорив это, Лена вновь зашлась в кашле; запах жидкости для розжига в замкнутом пространстве, с добавлением сырости, врал носоглотку. Откашлявшись и сплюнув на пол, Лена выдохнула:
- Давай покончим с этим... давай сожжем все и убежим...
Виктор тем временем распрямился, кашлянул несколько раз и как-то передернулся (или встряхнулся?), скидывая прилипшие к одежде и волосам камешки, огрызки и фрагменты чего-то еще... что оставляют в пещерах летучие мыши и неорганизованные спелеологи:
- Нет, Лен... Лучше ты брось все и уйди. Если ты хочешь уничтожить Эрлик-Ширээ - ты ошиблась. Твой луч - он против призраков, а я, все же, телесное существо. Кстати, не забудь - вальнешь меня, Эдэх-Илдэх перейдет на тебя. По принципу - убивший дракона сам становится драконом.
Тут Виктор начал передвигаться в сторону Лены, очень медленно, буквально «по миллиметру в час», ставя сапоги так, чтобы под подошвами ничего не заскрипело и не выдало его движений. При этом он продолжал говорить:
- Так что решай сама. Любишь ли ты Степь, так, как люблю ее я? - в голосе Виктора появились просящие нотки. - Хочешь ли ты отвечать только за себя так, как хочу этого я? Готова ли ты отомстить так, как это готов сделать я?
Лена, упираясь пятками и локтями, медленно отползала от «оборотня»:
- Ни к чему я не готова... но я люблю жизнь... Дай мне уйти, и я оставлю твоих проклятых идолов в покое... – внезапно, оттолкнувшись локтями и опершись на пятки, она вскочила с пола, резким движением наведя свой «меч» на стоящее напротив существо и продолжила:
- Но если надо будет... – «меч» засветился еще сильнее, и снова запахло горелым мясом, - я буду драться...
Левая половина рта Виктора дернулась в усмешке.
- Ты со мной? Давай попробуем... Как все осточертело, - эту фразу он произнес уже обычным голосом.
- Всю жизнь бьешься, бьешься, ан опять кто-то сверху на хребте сидит! Одна была отдушина, и та... - лицо Виктора перекосилось в гримасе, показались клыки.

0

93

Вдруг луч света от «меча», дернувшегося в руке Лены, попал на кусок чего-то блестящего и, отразившись, осветил Ленину фигуру. Ее растрепанные волосы на секунду стали чем-то вроде нимба - всего на секунду, но Виктор это заметил. Его лицо застыло, глаза остекленели.
- Облачко... Как ты... Это же твой знак...
Лене показалось, что Виктора окутало что-то… то ли дым, то ли туман... Его взгляд как-то странно застыл, проникая сквозь нее, не задерживаясь. Она даже на всякий случай оглянулась. Потом медленно стала отходить к противоположному концу зала, в сторону Сифона. Оттуда тянуло небольшим сквознячком, и Лена надеялась, что там достаточное отверстие, чтобы выбраться. Под ногой у нее что-то зашуршало. Она быстро глянула на землю... Паспорт!!! «Ха! Как же без него! Мистика мистикой, а бумажка в нашем немистическом мире важна...» - мысленно иронизируя, Лена медленно нагнулась, подняла книжицу, по-прежнему сжимая в руке статуэтку, и, не разгибаясь, мелкими шажками попятилась в сторону заветного выхода.
Виктор не видел этого; как будто что-то выключило его периферийное зрение, которым он так гордился - а попробуй не погордись, когда только из-за него пару раз остался жив... Его зрачки расширились, лицо застыло, нижняя челюсть слегка отвисла. Он вспоминал.
Как он, несчастный умный толстый задрот, репетировал перед зеркалом неприятные ухмылки, а потом трясся и прятал глаза на улице, проходя мимо гогочущих компаний... Как он проглатывал обидные (по его мнению) шутки в его адрес... Как он ходил по городу, выискивая места, где трамвайная линия резко поворачивает с выходом из-за стены какого-нибудь здания - чтобы вагоновожатый не успел затормозить, если... И первую свою жертву он тоже вспомнил.
Он искал, он честно искал взрослую, опытную женщину, которая могла бы помочь, поддержать, приласкать, погладить по голове и сказать сакраментальную фразу – «Тебе было тяжело, я знаю, но все прошло, я с тобой, мне с тобой хорошо, иди ко мне, войди в меня»… но эта проститутка! Пальцы рук Виктора вновь стали складываться в когти. «Вот и первая кровь... Только работала она не от себя, вот в чем дело... А дальше все понятно - ее «крыша», пришлось работать «гладиатором» за бесплатно, потом удалось понравиться Папе, он в деле...
И вот на просторах Сети нашлась девушка - Демон Хаоса, взявшая себе ником имя давно сгоревшей ведьмы, поэтесса, чьи стихи сначала немного раздражали, а потом... Тогда он увидел свет - реальный Луч Света в Темном Царстве, в этом мире, который, по сути - стадо свиней, жрущих и совокупляющихся! Всем все достается легко! Но он же такой, как все! Почему же ему все дается... да никак не дается? Виктор напрягся, чувствуя, как и тогда, свое бессилие.
Она его понимала, она поддержала его ник – «Оборотень», хотя многие на этом форуме прикалывались – «Че, шерсть на ладонях растет? А знаешь, чтобы этого не было, дрочить надо меньше, гы-гы-гы!» И он терпел, потому что знал - Папа не одобряет убийств из личных соображений; может и ментам сдать за это. А ее стихи – «Оборотень с Облачком Тумана встретились среди Ночной Степи...». Дальше он не помнил, но это и не важно. «Облачко Тумана» - так он назвал ее, и она согласилась. Она считала, что в ее теле живет некий демон, и что она скоро уйдет путешествовать по параллельным мирам. Она звала его за собой, а когда Виктор ушел в пас, обещала подать ему знак.
И вот она исчезла! Он пытался ее найти, пару раз заказывал поиск от имени Папы - бесполезно! Когда Виктор получил отрицательный ответ от реального сетевого «гуру», то он взял у Папы «выходной», купил выпивки и закуски, вежливо (из последних сил!) предупредил соседей, а потом... Когда через два дня он вышел на улицу, 5-летняя дочка соседей снизу распевала в песочнице: «Одинокий волк, ты боишься дня...».
Блеск камня! Знак! Это был Знак! Но где же переход? Виктор вновь упал на колени и начал дергаться - все его тело сводила судорога, но он услышал: «Ач мэддэггїй (неблагодарный)… эДэд давхарт (наверх)… Жижиг хот (город)… їндэслэх (институт)… Эрэгтэй багш (учитель)…».
«Облачко! Облачко, где ты?» - Виктор напрягся… и услышал Эдэх-Илдэх: «Энэ нь оролт хайж ... Erlik түүний сүнсийг авч ... энд ... (Была здесь... искала вход... Эрлик взял ее дух...)». Передернувшись так, что сторонний наблюдатель не поверил бы, что в этом теле есть кости, Виктор обмяк и, сложившись как складной нож, упал на пол. Что-то умерло в нем, и ничего не родилось на смену. Через пару минут он приподнялся и, встав на четвереньки, склонил голову – «Повинуюсь, Эдэх-Илдэх!» Поднявшись, Виктор потянулся к Сифону.

Отредактировано Robert (2015-08-15 10:21:34)

0

94

Перемещаясь по Сифону, Лена определила его как длинный узкий тоннель, где можно передвигаться только ползком. По крайней мере, первые десять-пятнадцать метров. Лене пришлось двигаться именно так, а потом – на локтях и коленях, сжимая в одной руке паспорт, в другой проклятую статуэтку. Даже мелькнула мысль, как это, наверное, похоже на сюжет современной комедии: студентка-археолог, укравшая с места раскопок древний бронзовый артефакт и паспорт не менее древнего человека, сматывается через черный ход.
Когда свет впереди уже стал достаточно ярким, а сквозняк потянул сильнее, она услышала шорох сзади. «О нет!!!» - вспыхнуло в мозгу Лены, и она стала прорываться по тесному проходу изо всех оставшихся у нее сил, разрывая одежду и ломая ногти.
В своих самых кошмарных снах она переживала нечто подобное... Как ее догоняет монстр. Он был грязным и злым. И еще он был мужского пола. И он хотел защекотать ее. Она просыпалась с криком, и мама успокаивала ее потом полночи...
Наконец Лена вырвалась на свободу, но тут же покатилась под гору, ибо Сифон выходил на край небольшого обрыва. Оказавшись на ровной поверхности, она громко завыла, бросив статуэтку. Боль в сожженной ладони облила мозг горящим напалмом. Прижав руку к себе, подобрав вещицу левой рукой с земли и кое-как запихав ее в карман джинсов, Лена быстро, насколько могла пошла в сторону ближайшей деревни. По дороге она разучивала свою «легенду»:
- Я студентка, заблудилась в пещере, еле нашла выход, фонарь погас и я не знаю, где все... Так я им и скажу... Так и скажу...
Виктор, прорвавшись к выходу из Сифона, вывалился под гору и, перевернувшись несколько раз, увидел удаляющуюся Лену. Выкрикнув ей в спину «Стой, зараза! Стой! Оставь Хя! Стой, в рот тебя!», он не увидел желаемого результата (кроме разве что ускорившегося шага девушки) и длинно выматерился. Закончив тираду, Виктор продолжил:
- Ну ладно, овца драная... Сейчас достигнем всего... Так, напряглись... Руки-ноги целы... Где же это... А, вот... Начали!!! – в голове у него зазвучало: «Предскажи, предскажи им смерть, Прочитай, разгадай эти мысли, Подними – и разбей их о твердь, Убивай – режь на части их жизни!» Под эту мелодию в голове Виктор, принюхиваясь и периодически переходя на четвереньки, спустился с горы и начал преследовать Лену. «Кусты... камни... а, черт, руку больно... нет, не вывих... встали и бегом... «предскажи им смерть - убивай, если хочешь просто выжить»... вот и она...» Опередив Лену и свернув в кусты, он дождался, пока девушка подбежит поближе, и, выпрыгнув из кустов практически рядом с ней, встряхнул правой рукой – как тогда, у себя дома; и так же, как тогда, лезвие ножа сверкнуло непойманной рыбкой.
Почти одновременно Лена остановилась, каким-то даже не шестым, а десятым чувством поняв, что в кустах кто-то есть. И ее предчувствия тут же оправдались. Она застыла как вкопанная буквально в паре метров от грязного растрепанного нечто, из волосатой лапы которого прямо к ее сердцу тянулось холодное лезвие. Прежняя Лена испугалась бы… как минимум. Нынешняя – минуты две неотрывно смотрела ему в глаза. Она читала где-то, что звери этого не любят и уходят… или бросаются. Но ее противник зверем не был. Он был человеком, добровольно принявшим зверя в себя и выпустившим его сейчас на охоту. И прежней Лене, наверное, стало бы страшно. Нынешняя – пережившая чужие смерти и свое использование в чужих целях – если и испытывала какие-то чувства, то страх среди них абсолютно не просматривался. Со словами «К черту!!!» она вытащила статуэтку из кармана и продолжила:
- Тебе это нужно, так ведь? Забери и отвяжись от меня! Да, и чтоб ты знал, она имеет силу только в Пещере, - и девушка протянула статуэтку странному существу.
Рот Виктора дергался, периодически то показывая клыки, то складываясь в грустную улыбку, то заставляя порадоваться, что с обладателем этой улыбки не встретился в темной подворотне... Мышцы Виктора переливались, как вода.
Холодная сталь плясала в руках; прямой, обратный, испанский хват - лезвие перелетало из руки в руку, отблескивало на солнце.
- Брось его на землю, Лен! Бросай! Мне он не нужен - пусть он вернется к Эрлик-Ширээ!
Лена почему-то была уверена, что пока вещица у нее, он ее не тронет. Но стоит с ней расстаться - и за ее жизнь не дашь и ломаного гроша. Она очень осторожно поинтересовалась:
- Не нужен? А что тогда нужно?
От этих слов Виктор как-то застыл с напряженными мышцами.
- Что мне нужно? Тепло... Понимание... А вот кстати - если твой парень зарежет кого-нибудь из-за тебя, что ты сделаешь?
У Лены в голове мгновенно вспыхнула красная лампочка – как и всегда, когда  незнакомые мужчины просили у нее тепла. Она чуть отступила назад:
- Я его брошу. Ибо однажды он зарежет меня.
Виктор, слегка расслабившись, посмотрел на Лену с презрением:
- Даже если он тебя защищал? Вот всегда так. Сначала стон по поводу «где же романтика, мужики вывелись», а когда сделаешь что-нибудь такое - сразу крик: «как ты мог, да я не хотела...» Впрочем, это все слова. Бросай Хя, чего стоишь! Или бросай, или... сама выронишь - когда кровь уйдет, - Виктор неприятно улыбнулся, а затем его лицо застыло с этой улыбкой.
Лена продолжала неотрывно смотреть Виктору в глаза, хотя это было и нелегко:
- Романтика, говоришь... А ты...  мужчина... способен на честный обмен? Я тебе Хя - ты мне нож.
- Способен... иногда, - лицо Виктора расслабилось, он улыбнулся уже как обычный человек. - Вон камень, видишь? Как раз между нами. Клади рядом Хя, а я одновременно положу нож. Потом так же одновременно отойдем. Приготовься - будем считать шаги. Смотри, не делай лишних! Приготовилась? Тогда пошли, - голос Виктора стал медленным и размеренным.

0

95

- И с правой - раз... с левой - два... с правой - три... - говоря, Виктор медленно, как-то по-кошачьи двигался к камню. Нож он держал у бедра, на отлёте. Лена презрительно смерила взглядом потуги Виктора изобразить сцену из «Мертвого сезона».
- Да ладно тебе! Нашел дуру! Подходи к камню и протяни мне нож. Рукояткой ко мне. - Она стал медленно двигаться ему навстречу. В ответ Виктор ухмыльнулся:
- Что-то давно я по башке не получал. Ты, ласковая, лучше уж делай так, как я сказал. А то ведь и защекотать могу.
- Я тоже кое-что могу, - девушка взяла статуэтку в обожженную руку и, вновь не ощущая боли, что есть силы сжала пальцы. Древняя вещица засветилась в ее руке красным раскаленным куском металла.
- Прикурить не желаешь? - процедила она сквозь зубы. - Послушай ты... Виктор, или как тебя там... Мне сейчас очень, очень больно. А когда мне больно, я начинаю злиться. Да, да, свирепеть прямо... Знаешь, однажды у меня в месячные разболелся живот. Так я со злости разбила нос однокурснику только за то, что уронил с парты мою тетрадь. Но он оказался благородным мужиком, даже не дал мне сдачи... Смешно, правда? - Лена через силу улыбнулась.
- Если я располосую тебе физиономию этой горячей штукенцией, уверена, ты дашь мне сдачи. А потом уйдешь в степь. Но помни - я пойду за тобой. Я тебя не оставлю, покуда ты жив. А может и дольше. Так что дай мне нож, я оставлю тебе идола, и разбежимся по домам.
- Ты никак командовать вздумала, шалашовка? - процедил Виктор сквозь зубы. Он вообще-то всегда был «тихушником», но иногда его «клинило», причем реально «на ровном месте». То, что «ровным местом» это было исключительно для других, его не волновало.
- Теперь уже не в Хя дело. И даже не в... «том, который во мне сидит». Это уже личное дело. Ну что ж, дева, не хочешь по-мирному, будет по-хорошему. - Лицо Виктора передернулось и застыло, нижняя челюсть слегка отвисла, из глаз исчезли всякие проблески мысли.
- А жалестную знаешь? Нет? Так я напою... «В лунном сиянье снег серебрится…» - запел Виктор вполголоса довольно неплохим тенором. Перехватив нож обратным хватом, он двинулся теми же кошачьими движениями к Лене.
Иногда только нелогичные поступки могут привести к логичному концу. Лене надоело ждать и бояться. Она спокойно подошла к камню, не сводя глаз с противника (забавно звучит, но ей почему-то стало жутко интересно, увидит ли она в его глазах бабку с косой, чертика или еще что-нибудь в этом духе?), и положила раскаленную вещицу на камень. Ей пришлось свободной рукой отлеплять ее от ладони, настолько она прижарилась к коже. Вот теперь рука заболела, и вполне сносно, наверное, к дождю...
- О как! - Виктор чуть не споткнулся на ровном месте, но сумел остановиться, не нанеся «удар НКВД» этой студентке.
- Решилась на размен? А чего на одном месте стоишь? Ты отойди на три шага, будь ласкова!
- Ножичек! - Лена протянула здоровую руку и отступила, как сказал Виктор.
- Нож положить? Это можно. - Виктор наклонился над землей и выпустил из руки нож. Тот со звяканьем упал на статуэтку. Виктор тоже отошел на три шага, достал из кармана штормовки изрядно помятую при передвижениях по узким ходам пещеры пачку сигарет и зажигалку и закурил. Затем он сел на пятки и приглашающе махнул рукой, с улыбкой подмигнув Лене:
- Присаживайся, дева. Здесь никого нет - ты да я да мы с тобой. А, ты не куришь? Ну все равно, составь компанию усталому дяде. – Лена подошла к Виктору, присела, повела левым плечом:
- Отчего ж... Я б щас покурила. Угостишь даму сигареткой?
- Да не вопрос! - Виктор вновь сунул ладонь в карман куртки, достал пачку «Винстон Класски», открыл и протянул Лене:
- Поджиг-то есть? Или только с одними лёгкими курить вышла? – при этих словах Лена покосилась на валявшуюся статуэтку:
- Поджиг... потух уже...
- Значит, с одними лёгкими, - Виктор снова усмехнулся. – Ну держи тогда, - он достал и протянул Лене зажигалку.

0

96

- Чего стоишь-то? В ногах правды нет. А «поджиг» твой... хе-хе... меньше надо разные штучки руками хватать, тогда и Силы в них больше останется, - Виктор затянулся и пустил дым через нос, после чего задал Лене прямой вопрос:
- Как выбираться-то думаешь? Нам с тобой хоша и в одну сторону, да только дороги должны быть разные. Как решим? Ты поспешишь, а я подожду? Или наоборот – я подожду, а ты поспешишь? – он засмеялся.
- Степь твой дом, а не мой... – неопределенно сказала Лена, прикурила и сразу закашлялась. Это был третий раз в жизни. Первый раз ей захотелось узнать, что это такое, на первом курсе. Ей не понравилось. Второй раз она выпендривалась на какой-то вечеринке перед подругами, и ей понравилось еще меньше. Сейчас... сейчас она просто хотела унять нервы, и ей показалось, что это хорошая идея. Наконец она прокашлялась:
- Пойду к поселку, скажу, что заблудилась в пещере, едва выбралась...  Где остальные из группы - не знаю. Как думаешь, меня депортируют в столицу? - она опять закашлялась и сплюнула.
- Степь - она, конечно, дом. Только и гостить где-то надо, - Виктор улыбнулся.
- Ну, давай так. До развилки доберемся, а там - зад об зад и кто дальше прыгнет. А насчет депортации... Могут, только это не к нам надо. - Виктор поймал недоверчивый взгляд Лены, поджал губы.
- И зачем бы мне тебя кидать? У нас именно что поселок, отделения нет. Участковый в селе сидит... - и Виктор начал объяснять, как туда добраться.
- Так что, если сейчас выйдем, как раз к ночи доберешься. Там дом есть такой... – Виктор утробно гыгыкнул несколько раз, - увидишь - поймешь, он чудной такой. Постучишься, попросишься переночевать. Участковый к ночи нажрется, белых карликов будет по усадьбе гонять. А с утра, глядишь, проспится и тебя выслушает. Только имей в виду - про меня лучше не упоминать, да и про наши приключения тоже. А то он решит, что у него глюки по пьяни. Ну, готова? - Виктор встал, не пользуясь руками. - Тогда пошли.
И они пошли…
Развилка была классическим перекрестком двух грунтовок, киношным таким, со стоящим поодаль крупным деревом. Если б она писала сценарий, в этот момент обязательно появился бы сатана и предложил обоим контракт на душу. А при их приближении к этому перекрестку играла бы музыка Рюичи Сакамото из фильма «Грозовой перевал»… Но никто не появился, да и музыка не звучала… «Ни фига мы не режиссеры своей жизни...» - подумала Лена, молча постояла с минуту, глядя на Виктора, будто пытаясь запомнить каждую черту… Потом сказала:
- Надеюсь больше никогда не встретить тебя в этой жизни... Но все равно спасибо.
Виктор достал сигареты и закурил. Разогнал дым ладонью, затянулся и так же серьезно всмотрелся в Лену - прямо в глаза. Глядел долго, но без напряга, даже лицо расслабилось, и в его чертах проступило что-то похожее на улыбку:
- За что «спасибо»-то? Что кой-чего про себя понять помог? Так это всегда пожалуйста. Знаешь, как оно говорится – «заходи не бойся, выходи не плачь». А насчет «не встретить»... Надежда, она всегда последней умирает - только ты в компании при Наде какой-нибудь это не скажи. А то, помню, был у меня случай... - Виктор затянулся, выпустил дым, и задумался. Потом встряхнул головой:
- В общем, всякое бывает. Если даже и увидимся - я тебя не знаю. Ехай в город и... - Виктор пожевал губами, - живи долго и счастливо; но для этого слушай себя. Тело, оно подскажет - что можно, чего нельзя. Ты же теперь не такая, как все эти твои... - он презрительно помахал сигаретой в воздухе, посыпался пепел.
Лена не стала ждать, пока он докурит, последний раз оглядела его сверху вниз и пошла прочь, не оборачиваясь. Вдали кучкой стояли крайние дома села, среди которых ей предстояло найти самый чудной. Она надеялась, что это будет быстро. Вечерело...
Виктор посмотрел Лене вслед, последний раз затянулся, отбросил окурок, глубоко вздохнул и направился в другую сторону, к дороге, напевая вполголоса – «Солдат всегда здоров, Солдат на все готов, И пыль как из ковров Мы выбиваем из дорог...» «Теперь сумку забрать и на поезд…». Он попробовал нащупать Эдэх-Илдэх, но тот не ответил, хотя Виктор и чувствовал его присутствие.

0

97

Этим вечером Барабаш вышел из своей хижины подышать студёным вечерним воздухом. Посмотрев на небо и обратив внимание на отсутствие облаков, что давало возможность наблюдать за звездами, и тишину в ментальной сфере – чтобы ее ощутить, Барабаш сосредоточился на несколько минут, - Барабаш подумал «Сегодня будет тихая ночь», и ушёл спать.
Жилище его хоть и было сколочено из досок - горбылей, но было не меньше остальных домов и выглядело довольно прочным. В окна было даже вставлено стекла, подобранные на свалке, когда некоторые односельчане поставили себе новые окна, и занавешенные чёрной тканью. В этом доме свет не любили. В окнах, между рамами, висели нанизанные на верёвку грибы, фрукты и какие-то странные предметы, похожие куриные потроха. Над входом висел портрет румынского диктатора Николае Чаушеску [21].
http://s3.uploads.ru/t/E9rhR.jpg

Лена, придя в деревню, прошлась по единственной улице, оглядывая дома вдоль нее. Было сумрачно и прохладно. В ее ушах звучали слова Виктора: «Там дом есть... гы-гы-гы-гы, гы-гы… - увидишь - поймешь, он чудной такой…» Из всех домов описанию Виктора отвечал только  один – дощатый, напоминавший деревенский сортир, по нелепой прихоти создателя построенный в виде дома, внутри двойных окон которого на непонятных веревочках висели какие-то странные предметы. Вдобавок благодаря нелепому выцветшему портрету над входом, этот дом не выглядел ни правлением колхоза, ни ментовкой…
Прежняя Лена, с ее уважением к чужим желаниям, в этой ситуации скорее всего долго бы раздумывала, не помешает ли она хозяину – а то вдруг еще обматерит и прогонит – наглядно воплощая аксиому «Интеллигенту от себя спасенья нет». А потом, решив для себя, что в такое время хозяин дома ничем особым не занимается, и, придумав, как уговорить хозяина дома, еще и обдумывала бы, не станет ли она жертвой избиения, изнасилования или чего похуже. Нынешняя Лена ни о чем таком не думала. Она просто подошла, решительно постучала в дверь и прислушалась. Дверь от ее стука немного приоткрылась. Не услышав голоса, шагов в сторону двери или каких-то иных движений, она постучала еще раз. Никаких звуков из дома не доносилось, да и дверь не шевельнулась, поэтому Лена аккуратно приоткрыла ее со словами:
- Эй... люди добрые… помощи прошу...
Барабаш устроился около двери на каком-то старом матрасе, накрывшись бушлатом, доставшимся ему случайно – в село вернулся чей-то сын, отслуживший на флоте… Он не сразу понял, что случилось. Люди обходили его дом десятой дорогой, и бояться воров ему не приходилось. Не расслышав слов Лены, он подумал: «Дверь ветром открыло. Ну и хрен с нею, и так жарко было».
С улицы послышался отдаленный грохот. Будто кто-то швырял не то доски, не то ведра... Лене представился местный участковый, опрятный, в форме, идеологически выдержанной внешности, метко бросающий все, что попадало под руку, в белых карликов, бегающих по его огороду. Однако раздавшееся «Твааааю ааааать... нахбл...» сразу же стерло идиллическую картинку и убедило девушку идти к участковому утром, как и советовал Виктор. Меж тем глаза ее привыкли к темноте, и прямо под порогом она обнаружила тело, как ей показалось, зарытое в какие-то тряпки. Она вздрогнула:
- Эй... вы  там живы?..
Барабаш открыл глаза, ожидая увидеть пьяного в стельку участкового, к которому уже давно успел привыкнуть. И увидел склонившегося над ним человека, меньше всего похожего на служителя закона. Особенно по отсутствию характерного запаха. Барабаш автоматически спросил:
- Ты кто?
Лена снова вздрогнула, ощутив неприятное покалывание адреналина на коже. Она была уверена, что тело мертво.
- Я... это... из экспеди... из студентов... из пещеры... Мне ничего не надо, переночевать бы... я утром уйду. Можно, а?
Барабаш встал на ноги, прошел в глубину дома, повозился там и вынес зажженную керосиновую лампу. Осветив ею Лену и немного помолчав, Барабаш пожал плечами:
- Ночуйте, если надо, - и спросил:
- А вы что, выбрались? Вас, кажется, больше было, - при первых словах Лена напряглась, готовая дать достойный отпор, но насмешки в голосе Барабаша она не уловила. Присмотревшись к нему, Лена опознала в нем того самого оборванца, который с самого начала крутился около пещеры, и даже пытался всучить им какую-то новодельную статуэтку. В полумраке парнишка выглядел взрослее, чем на свету. Она хотела уже наброситься на него с возмущенными вопросами, а возможно, и с выкриками, но тут откуда-то из глубины памяти всплыло: она сидит дома у Виктора, тот снаряжается в пещеру, упаковывает рюкзак… «Сразу козыри светить не надо…» - услышала Лена его голос. «Какой смысл мне сейчас дергаться?» - подумала Лена. «Он – единственный, кто может мне помочь здесь и сейчас. Так пусть поможет, чем сможет… а если участковый спросит – я молчать не буду!»

0

98

Подставив под свет керосинки обожженную ладонь, девушка спросила:
- У тебя есть йод, бинт или еще что?.. У меня рука болит очень... Вот…
Барабаш кивнул, и пошел в дом, махнув Лене рукой. Та, не видя явных признаков опасности, дернула левым плечом и пошла за ним. Зайдя в дом, Барабаш прошел к тумбочке и, покопавшись в ней, достал зелёный цинковый ящичек. Это была своеобразная аптечка, правда, надписи на большинстве лекарств были сделаны иероглифами, и, судя по оформлению упаковок, были военными, произведенными во время Второй мировой войны. В частности, на одной из них солдат с желтой кожей и раскосыми глазами, с красной звездой на каске, протыкал штыком явного европеоида, но уже с белой звездой на каске, сохраняя при этом спокойное, но строгое выражение лица. Барабаш вытащил один из тюбиков с иероглифами, кусок марли и протянул их Лене.
- Вот, это мазь от ожогов. Я вашими лекарствами почти не пользуюсь. Что-то от деда осталось.
Мазь пахла отвратительно, но болело так, что особого выбора не было. Лена смазала руку и замотала кое-как марлей, после чего поглядела по сторонам. В полумраке комнаты стояли тумбочка, нелепый то ли стол, то ли сундук... и все. Лена глубоко вздохнула и задала пареньку Вопрос Дня:
- Где... тут у тебя прикорнуть можно?
- Да где хочешь. А где ты так руку-то? – Барабаш подумал, что духи подвели его, придётся ночевать на улице. «Хорошо, что хоть участковый ушёл куда-то, а то были случаи» – Барабаш незаметно поежился – «по пьяни принимал меня за залегшего бандита, ну и… хорошо хоть, ноги остались целы», - Барабаш вспомнил про простреленный мизинец на правой ноге.
Лена не стремилась рассказывать постороннему все, что с ней происходило, поэтому, оглядываясь в поисках места, пригодного для ночлега, ограничилась короткой репликой:
- Костер неудачно разожгла, - и, не увидев ничего сносного, спросила:
- Есть хоть тряпка какая? Мне бы накрыться...
В ответ Барабаш протянул Елене свой бушлат:
- Держи, чего там. – Лена удивилась:
- А ты как же? – Барабаш пожал плечами:
- А что я? Я и на полу спать могу. Или на улице, если тебе так будет лучше. Меня ещё отец учил, что гостям всегда помогать нужно.
- Спасибо, - Лена горячо закивала и даже пожала руку Барабашу. На ее лице проступила улыбка и она, слегка колеблясь, обратилась к хозяину дома:
- Тогда я наберусь наглости и спрошу все-таки: ты не поможешь мне уехать отсюда? У меня, правда, кроме паспорта ничего нет, но я могу... отработать. Грядки там прополоть... или постирать чего... - Девушка с надеждой посмотрела на хмурого подростка. Тот уверенно кивнул:
- Помогу, конечно. Ко мне просто так редко кто заходит. А куда тебе ехать надо?
- В Москву...
- А где это?
- Сложно объяснить... А вот ваш участковый, он по утрам вменяем?
- Ну-у-у, если повезёт…
Лена закуталась в старый бушлат, уселась на пол в углу комнаты и приготовилась задремать. Надо признать, за последний месяц это было самое необычное место ночевки. Но перед сном следовало выяснить еще кое-что, и Лена из последних сил пробормотала, обращаясь к Барабашу:
- Скажи… а станция далеко? Ну, чтобы на поезд сесть? И где можно бабками разжиться?.. Ну, может, кому тут огород прополоть... – на этих словах девушка проваливалась в сон. Мазь от ожогов содержала еще и успокаивающие компоненты, но с учетом усталости Лены они сыграли роль снотворного. Поэтому, как ни странно это было с точки зрения современной науки, мазь подействовала в полном объеме – пока Лена спала и, соответственно, не пыталась шевелить конечностями, рана начала затягиваться.

0

99

******
Часть 5. Пятый день экспедиции.
Весь остаток ночи Барабаш провёл на улице. Утро выдалось совсем холодным, и он всё же не выдержал и зашёл в дом. Лена проснулась от звука шагов. Было зябко, рука жутко болела и чесалась. Увидев хозяина дома, Лена обратилась к нему:
- А, это ты... У тебя еще чуток мази не найдется? И это, подскажи, на какой кобыле к вашему участковому можно подъехать?
Барабаш порылся в ящике и бросил Лене ещё один тюбик со словами:
- Меня он должен послушать. Я его много раз буквально спасал. Кстати, мне папа что-то рассказывал про Москву. Там Сталин живёт, да?
Лена покачала головой:
- К сожалению нет, дружище. Инфа устарела. Медведев там живет, - она размотала повязку, мельком удивилась розовой кожице, проглядывающей из-под толстой черно-красной корки, и снова намазала руку, зачем-то подув на нее.
- Думаешь участковый... Знаешь, мне вообще-то только бабки нужны, штуки три-четыре, я сама выберусь, я уже не девочка. К счастью, - сказав это, Лена мрачно усмехнулась. Но Барабаш не заметил издевки – или предпочел не заметить? Так или иначе, он пожал плечами:
- Участковый, участковый… Сколько разговоров о нем… Вот пойдём к нему и попросим.
Дом участкового ничем не отличался от остальных неказистых избушек, каковых Лена насчитала примерно штук тридцать. Двор, огороженный полусгнившим забором, скрипучая калитка, облупившаяся краска на стенах... Стоя перед Неизвестностью, Лене отчаянно захотелось посоветоваться… хоть с кем, да хоть с этим пареньком:
- Слушай, дружище, я на самом деле заблудилась в Пещере. Дважды. Со мной все ясно. А если он спросит, где остальные? Я реально не знаю, что ответить…
В ответ на ее слова Барабаш снова пожал плечами:
- Не знаю. Да и не думаю, что ему будет интересно. Кстати, а что с ними случилось-то?
Услышав это, Лена сперва возмутилась, а затем, вспомнив о судьбе как минимум двух членов экспедиции, как-то напряглась:
- Что значит, не будет интересно? Он мент или где? А остальные наши... ну… нету их, в общем.
Общаясь таким образом, Лена с Барабашем вошли в избушку (по-другому назвать жилище местного служителя порядка было сложно), срач там стоял отменный, перегар – хоть святых выноси... Участковый, не сняв формы с пристегнутой кобурой, из которой к поясу тянулся тонкий кожаный ремешок, лежал на  широкой лавке возле стены, храпел и, что странно, смотрел на пришедших во все глаза. Лена откашлялась через плечо, и, почему-то вспомнив Виктора, повторила его интонации при обращении к ним – когда они пришли ночью в деревню после Мишкиного суицида:
- Я бы сказала, доброе утро...
Участковый Сергей, услышав посторонние звуки, с трудом закрыл и снова продрал глаза, выдавив из себя:
- Какое к х*** доброе...
Лена, почувствовав враждебность в голосе участкового, сменила тон на стандартно-просительный:
- Ну, то есть, здрасьте... У нас тут... у меня, то есть... небольшая проблема... по вашей части... вроде бы. Мы не рановато? – с этими словами девушка неуверенно оглянулась на дверь.
Сергей приоткрыл глаза, повернул голову на голос и понял, что ни хера не видит. Выдавив «Бли-ин... Ну кому еще...», он повернулся на бок, напрягся и произнес:
- Лампу хоть зажгите... Опять Витек что-то сотворил?
Лена вздрогнула, услышав знакомое имя, и, прошептав Барабашу «Где тут может быть лампа?», вновь обратилась к участковому:
- Не знаю я никакого Витька! Мы... я студентка, из Москвы, заблудились мы в пещере вашей, ни вещей, ни денег не осталось...
Барабаш, не обращая внимания на общение Лены с участковым, прошептал ей:
- Да здесь электричества уже неделю нет. В тот понедельник молния в щит ударила. Или то был вторник?
Услышав пробивающийся через девичьи слова сторонний шепот, Сергей психанул, «на автомате» выхватив из кобуры ПМ:
- Быстро! Осветить лицо! Руки за голову!!!
Барабаш, услышав выкрики участкового, достал из кармана пригоршню какого-то порошка и бросил ее участковому в лицо:
- Теперь он спокоен. С вами, русскими, по-другому ну никак нельзя.
Сергей, автоматически вдохнув шаманскую взвесь, осел на топчан:
- Туман... Опять туман... Голова болит... Что за... туман...

0

100

Лена готова была задушить подростка:
- Идиот, ты вырубил единственное существо, способное мне сейчас помочь! – Барабаш равнодушно пожал плечами:
- Зато нас не убил. Поверь, это уже хорошо. Да он скоро очухается. Может, у него фонарик есть? – видя олимпийское спокойствие Барабаша, Лена взвилась:
- Убил - не убил, мне уже почти все равно, мне надо с ним поговорить! Барабаш, поищи фонарик, я постараюсь – уже без твоей помощи – все-таки достучаться до небес! – с этими словами Лена вновь обратилась к участковому:
- Эй, шериф, вас как звать-то? Я Лена, если что…
Пока Лена и Барабаш общались, Сергей пришел в себя от звуков их голосов и вздрогнул:
- Кто... Что за голос... Ты кто? – и, вспомнив услышанное сквозь беспамятство, сказал:
- Сергей я... Ты откуда, уважаемая? – обратившись затем к Барабашу:
- Еще раз так сделаешь - и пристрелю. И пофиг, что ты мне жизнь спасал – ты, вообще, думай, что творишь.
Услышав обращение Сергея к Барабашу, Лена на всякий случай отодвинулась и спряталась за маленький столик:
- Мы поняли, тарищ участковый, поняли, не надо в нас стрелять! – обратившись к участковому, она переключилась на Барабаша:
- Эй, Барабаш, ты уверен, что он настоящий? В смысле пистолет? У вас тут все такие горячие? Да что ты там копаешься? Посвети уже!
Сергей, не выпуская из правой руки пистолета, левой рукой щелкнул выключателем несколько раз, пытаясь зажечь светодиодную лампу.
- Стойте, где стоите. Слышь, балбес, оставь ту стекляшку в покое - в ней все равно керосина нет. И стой смирно, сегодня ты свой лимит моего терпения уже исчерпал.
Итак, ты кто, девочка? – с этими словами Сергей потер рукой опухшее с похмелья лицо. Интонация, с которой были произнесены эти фразы, свидетельствовала о том, что настроение у участкового здесь и сейчас было очень скверным. В сочетании с аналогичным характером это представляло собой взрывоопасную смесь. Флюиды внутренней агрессии Сергея наполнили избушку, и даже привычный ко многому Барабаш отчетливо вздрогнул.
Лена поняла, что отвечать надо быстро и кратко, иначе шериф окончательно рассвирепеет.
- Я Лена, студентка, на практике, мы тут у вас, в Пещере, были, в смысле в ваших краях. Археологи мы, того, из Москвы, заблудились, то есть, потерялись мы... вот...
Сергей с трудом сфокусировал взгляд на девушке:
- Слушай... Я бухой, конечно, еще со вчерашнего, но в глазах-то вроде не двоится... Кто это «МЫ»? Я вижу тебя одну... Или этот - он кивнул на Барабаша - тоже студентом стал?
Лена опустила глаза в пол:
- Нас и было двое... то есть четверо. Потом мы... мы заблудились в Пещере вашей страшной... я одна вышла...
- М-м-м-м-м...-  Сергей со стоном прижал пистолет к голове, как единственный холодный предмет в радиусе досягаемости. - Ни х... не понял. Ты можешь толком рассказать - кто ты, откуда взялась на мою голову, и какого... тебе надо?
Лена откашлялась, задумалась где-то на полминуты, после чего, сосредоточившись, ответила:
- Мы из Москвы, студенты-археологи, нас всего четверо было, считая препода. Мы Пещеру вашу исследовали, а потом... там что-то странное стало происходить, и ребята, они... пропали, в общем... с преподом… Я не знаю где они, правда! Помогите мне домой вернуться... пожалуйста...
Пытаясь вникнуть в скороговорку, произнесенную звонким девичьим голоском, Сергей тряхнул головой, и тут же очень сильно об этом пожалел – голову пронзила раскаленная игла.
- Бля... Вот только вас мне тут не хватало... А Барабашка тут каким боком?
Лену, видевшую полицейских в основном в соответствующих американских и  российских фильмах, объединенных одним и тем же обстоятельством – бесконечным дружелюбием полицейских в отношении заявителей и безграничной готовностью первых исполнить все пожелания последних, на короткий момент передернуло от раздражения; дал себя знать и характер – юный, а оттого задорный и кусачий. Впрочем, девушка довольно быстро опомнилась, поэтому вырвавшуюся фразу «Мне тоже вас тут...» сменил нейтрально-просительный текст:
- … то есть, я хотела бы уехать домой. Мне бы до райцентра добраться и домой позвонить. А Барабаш, я вечером в деревню забрела, он меня переночевать пустил.

0


Вы здесь » Форум Tickling in Russia » Литературные игры » Литературная переработка ролевой игры "Пещера"


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно